Все социологические опросы показали, что большинство россиян одобряют смену хозяина нашего Белого дома. Естественно, что поддержание степени такого позитива во многом должно было зависеть от дальнейших шагов по формированию правительства. Поскольку сохранение в кабинете основной массы прежних лиц могло вызвать резонный вопрос: а ради чего тогда пошли на отставку Медведева?
Известно, что в последних правительствах лишь два министра сохраняли высокий рейтинг доверия. Глава МИДа Сергей Лавров и многостаночник, а ныне министр обороны Сергей Шойгу. При том, что для некоторых аналитиков только их «переход на другую работу» и выглядел бы подлинной тенденцией на обновление исполнительной власти. Однако их карьеры находятся в компетенции не премьера, а президента.
Проблема формирования нового правительства, однако, состояла в том, что на нашем политическом поле практически отсутствуют яркие личности, приход которых был бы воспринят общественностью как проявление новаторства в курсе новой власти. Варианты с технократами или крепкими хозяйственниками, которые ещё пару лет назад производили впечатление, ныне уже не дают прежнего эффекта. Более того, сам термин «технократ» постепенно становится синонимом обезличенности и несамостоятельности. А техническое правительство вообще выглядит потерей времени, которого и так не хватает стране для решительной модернизации.
К тому же мы все понимаем, что новые министры и тем более курирующие вице-премьеры должны ещё удовлетворять ожидания различных элитных групп, как старых, из девяностых, так и новых — из нулевых. Необходимо избегать их дальнейшей информационной конфронтации и атак на ряд министров, чьи фигуры не стали объектом компромисса. А достичь минимального консенсуса общественности, элитариев, различных провластных групп необычайно трудно. Тем более если у премьера нет своей разветвлённой команды, а входить в конфликт влиятельными группами себе дороже.
А тут ещё и вводимые ограничения для потенциальных министров и вице-премьеров, имеющих вторые паспорта или виды на жительство в дальних странах. Новое положение, без сомнения, ещё уменьшило число кандидатов. Так что вся совокупность проблем и предопределила некоторую затяжку с обнародованием структуры и состава.
Так в какой степени новое правительство отвечает общим ожиданиям? Прежде всего, многие утечки не оказались фейками. И модификация правительства выглядит вполне логично. Действительно, приход на пост первого вице-премьера Андрея Белоусова снимает тяжесть руководства всем экономическим блоком правительства с плеч Антона Силуанова, который сконцентрируется на Минфине. Ясно, что вливание дополнительного полумиллиарда только на социальную поддержку населения плохо коррелирует с обычными установками министра финансов. В связке с Белоусовым может оказаться новый шеф Минэкономразвития Максим Решетников, переходящий с поста губернатора Пермского края. Но надо помнить о его по-своему уникальном опыте, о работе в аппарате правительства, где его приметил Сергей Собянин, приведший затем его на целую пятилетку на место своего зама в Москве, ответственного за столичный экономический курс. Иными словами, речь идёт о фигуре с самыми крепкими связями в верхах.
А учитывая приход на место Виталия Мутко другого зама Собянина — Марата Хуснуллина, условный блок в правительстве столичного мэра выглядит весьма представительно.
Не менее логична отставка двух вице-премьеров: Виталия Мутко и Максима Акимова. У первого огромный общественный антирейтинг, да ещё его уход несколько укрепляет наши позиции на судах с WADA. В этой связи не менее актуален уход и Павла Колобкова, министра спорта. В хозяйстве Акимова, отвечавшего за информатизацию, транспорт и дорожное строительство, зафиксированы самые большие провалы по части выполнения национальных проектов, а также неосвоенные суммы ассигнований. Но, видимо, они оба могут оказаться в кремлёвской администрации в качестве помощников президента, в госкорпорациях или на постах полпредов Владимира Путина, например, в СЗФО. Такими кадрами, как говорится, не разбрасываются.
В целом перемещение «старых» вице-премьеров — тех же Гордеева и Козака — представляется намерением лидера страны встряхнуть элиту, не дать ей застояться, придать динамизма карьерам даже политиков из ближнего круга. В этом смысле выдвижение Козака, например, на пост российского посла в Киеве выглядело бы настоящей ротационной революцией.
В то же время стабильным остаётся военный блок — Шойгу, Борисов. По той же причине нет смысла менять на переправе Александра Новака, завязанного на важнейшие переговоры с ОПЕК. Арабские собеседники могли бы с недоверием воспринять новую фигуру.
Министра образования Ольгу Васильеву провожали уже последние пару лет. Менялись только циркулировавшие имена её преемников. Назначение Сергея Кравцова, человека той же системы, говорит о том, что старались не нарушить прежний баланс интересов вокруг важного в идеологическом плане ведомства. В таком же контексте можно рассматривать замену министра культуры Владимира Мединского и его коллеги — министра здравоохранения Вероники Скворцовой. Преемники из той же и близкой области. Но на месте остаётся Татьяна Голикова, символизирующая преемственность в социальной сфере, на которую делается теперь особый упор. Уход её давнего протеже, главы Минтруда Максима Топилина — необходимый шаг, поскольку именно этот деятель в наибольшей степени вместе с самим Медведевым ассоциировался в кабинете министров с пенсионной реформой.
В целом из правительства удалили министров с отрицательным рейтингом, фигуры, которые давно подвергались всесторонней критике и чьих уходов ждали давно. Тем самым на первых порах вырастет рейтинг и нового кабинета в целом. Владимир Путин вместе с объявленным премьером взяли курс на преодоление некоего ведомственного и морального застоя. Но, подобно в своё время Дворковичу и Хлопонину, никто в никуда не уйдёт. Ведь в целом и прошлое правительство получило высокую оценку. Но его корректно очистили от людей, особо близких к Медведеву. Наконец, все группы влияния, видимо, сохраняют свои позиции. Торг вокруг постов был долгим, он вышел за заранее очерченные временные границы. Но компромисс был неизбежен, баланс интересов соблюдался, хоть и не без трений. И такой процесс можно считать одной из репетиций того самого транзита.
