Появилось сообщение, что Верховный суд на три месяца приостановил деятельность Партии перемен. Стоп. Такая интерпретация вердикта в корне неверна уже потому, что эта партия, у истоков которой стояли Гудков-младший и Ксения Собчак, существовала только в горячем воображении ряда внесистемных либералов. На деле наскоро перелицованную «Гражданскую инициативу» гайдаровского министра, а ныне банкира Андрея Нечаева несколько раз пытались зарегистрировать после её ребрендинга в Партию перемен, но сделать это по формальным причинам так и не удалось. В результате не исключено, что по прошествии этих трёх месяцев как бы недопартия будет ликвидирована вместе с рядом других структур, отличающихся политической пассивностью.
Надо сказать, что фракция Нечаева, которая как политическая структура существовала в основном на бумаге, была бы ликвидирована уже давно. Но накануне решающих поединков президентских выборов «Гражданская инициатива» и Ксения Собчак, которую решили в администрации главы государства выставить в качестве либерального знамени, нашли друг друга. У ГИ появился шанс на демонстрацию некоей политической деятельности, а Собчак облегчила себе сбор необходимых автографов для формализации своего участия в выборах.
После президентской кампании у ряда либералов среднего возраста и возникла идея на базе нечаевского наследства организовать правую партию нового поколения. Тогда-то злые языки из того же либерального лагеря и стали спекулировать на тот счёт, что если партию быстро зарегистрируют, значит, Собчак — стопроцентно кремлёвский проект. Регистрацию Партии перемен Минюст несколько раз под разными предлогами отклонил. Но вот что примечательно: сама Ксения отказалась возглавить её на паритетных началах с тем же Гудковым-младшим, словно светская львица изначально обладала каким-то знанием, не доступным её партийным соратникам.
А этим летом, в горячий август, бывшая кандидатка в президенты России, легко примеряющая к себе различные жизненные роли, не упустила информационного повода высказаться по поводу московских несанкционированных манифестаций. Так вот, по словам то ли политика, то ли всё-таки ведущей корпоративов, играющей в политику, все эти выступления на московских улицах — лишь «революционная пена из Балашихи». Причём географическая привязка особенно показательна, поскольку в данном оценочном контексте носит мировоззренческий характер. Ну, это как в городе Париже: бунтуют рабочие пригороды, а истинные интеллектуалы, полагающие себя избранными, на террасах с кофе неторопливо выносят свои оценки ситуации, полагая, что пена-то схлынет, а они были и останутся.
Ну, всё это — мало что значащая лирика, если бы не одно специфическое обстоятельство: в первых потоках той самой «балашихинской» пены был, как мы знаем, Дмитрий Гудков. Формальный лидер той самой Партии перемен, к которой вроде бы принадлежит и сама Собчак. И не просто был, но выступал одним из инициаторов и одновременно активно изображал жертву происков режима, лишившего его регистрации в качестве кандидата в Мосгордуму. Иными словами, нагнетал ту самую пену. Тут же появилась информация, что Собчак вроде бы отказалась впредь партию финансировать. Тогда, помнится, Гудков не отмолчался и намекнул, что они с подругой просто разделили «лицевые счета». И каждый, мол, вкладывает средства в свою часть аппарата. Словом, Собчак сочла эту структуру для себя бесперспективной. У неё другой, куда более манёвренный полёт. С ГИ, видимо, ей оказалось уже не по пути.
А Верховный суд сослался в своём решении на тот факт, что у фракции нет председателя. Поскольку Партия перемен осталась фантомом, то и избранный на её съезде лидером Дмитрий Гудков оным функционером признан быть не может. И якобы протокола того съезда никто в Минюсте не видел. Конечно, можно говорить об особо пристрастном отношении регистратора к внесистемным либералам. Но, видимо, им самим эта игрушка стала надоедать. Да и то рождественские каникулы на горных курортах, то бархатный сезон с его средиземноморскими пляжами. Есть дела и поважнее досужей политики.
