В Вашингтоне готовятся применить к Ирану уже отработанную схему ведения переговоров — на КНДР. Однако в Белом доме не учитывают, что стартовые позиции не равны, а излюбленная тактика президента Дональда Трампа больше подходит для решения бизнес-вопросов, чем к внешней политике. Многообещающие заявления американского лидера грозят обернуться очередным провалом, предупреждают эксперты.
Президент США Дональд Трамп известен своей тактикой «максимального давления», которую он активно использовал будучи бизнесменом. Став главой государства, казалось бы, успешный переговорщик решил перенести её и на арену международных отношений. С самого начала президентского срока Трамп поставил перед собой две амбициозные задачи: разобраться с Ираном и Северной Кореей. Затем в списке его приоритетов стал значиться и Китай.
Стиль Трампа заключается во враждебном отношении и запугивании с целью выжать любую возможную уступку оппонента и максимизировать свою выгоду, — писал биограф Трампа Майкл Д'Антонио и отмечал, что манера ведения переговоров не претерпела никаких изменений.
В случае с Северной Кореей она выражалась в стремлении американского лидера увеличить не только экономическое, но и военное давление на Пхеньян. Фактически с 2017 года Трамп заявлял о бессмысленности переговоров с КНДР, подвергал критике действующего на тот момент госсекретаря Рекса Тиллерсона за такие попытки. Масштабные военные учения вблизи Корейского полуострова накаляли атмосферу, а новые волны санкций ухудшали и без того тяжёлое положение внутри страны. Когда ситуация начала приближаться к критической отметке, лидер США выразил готовность к прямым переговорам. Во время первой встречи в Сингапуре Дональду Трампу и Ким Чен Ыну даже удалось согласовать совместный документ, который, однако же, был скорее символичным жестом, чем реальным шагом на пути к денуклеаризации. С того момента прошли ещё две встречи лидеров — продвижения на северокорейском треке у США не наблюдается, ракетные пуски Пхеньяна продолжаются.
Ситуация вокруг Ирана развивалась по другому сценарию, но в последнее время всё больше стала походить на северокорейский. Из Совместного всеобъемлющего плана действия по иранской ядерной программе (СВПД) США вышли в мае 2018 года. Этому предшествовали резкая критика руководства Ирана и решение экс-президента Барака Обамы пойти на эту сделку. После разрыва «худшего в мире» соглашения Трамп постепенно вернул санкции в отношении Тегерана и заявил о намерении вытеснить Иран не только из Сирии, но и со всего региона Ближнего Востока, в том числе лоббируя идею антииранской коалиции. Кульминацией стали ответные действия Тегерана в Оманском заливе, за которыми последовало решение направить туда американские корабли для патрулирования.
Видимо, в этот момент Трамп решил, что развитие событий подошло к той точке, когда можно начинать переговоры. Об этом свидетельствуют слова президента от 10 сентября, когда он заявил о своей готовности к диалогу «без предварительных условий» с президентом Хасаном Рухани. Речь идёт о возможности встречи на полях Генассамблеи ООН, которая пройдёт в Нью-Йорке в сентябре. На следующий же день, 11 сентября, стало известно об отставке советника президента по нацбезопасности Джона Болтона и о состоявшемся в Овальном кабинете обсуждении смягчения санкций. Видимо, Трамп действительно готов к новой ядерной сделке. Вопрос лишь в том, готов ли к ней Тегеран.
Успех на внешнеполитическом треке очень необходим американскому президенту на фоне набирающей обороты предвыборной кампании. Пока же единственным активом, и то довольно сомнительным, можно назвать встречу Трампа и Кима в демилитаризованной зоне. Пусть Трамп — первый президент США, который побывал на территории КНДР, переговоры от этого не продвинулись. Затянувшаяся торговая война с Китаем, неудачная попытка смены власти в Венесуэле — всё это плоды тактики максимального давления, и несмотря на очевидные недостатки, Трамп, по всей видимости, пока не собирается от неё отказываться.
Биограф Трампа Гвенда Блэр писала о том, что манера президента вести переговоры «очень предсказуема» и представляет собой единый паттерн. По её словам, американский лидер не понимает, что загоняя своих визави в угол и оставляя лишь возможность сдаться, он делает эту задачу невыполнимой. Эту теорию подтверждает и Д’Антонио, по словам которого, Трамп совершенно не умеет вести диалог с мировыми лидерами и не знает, как работать в многостороннем формате. Стратегия ведения диалога «выигрыш — выигрыш» и вовсе ему чужда.
По мнению эксперта Российского совета по международным делам и клуба «Валдай» Максима Сучкова, Трамп действительно использует схожий подход по отношению к Ирану и КНДР, но не учитывает внутриполитическую специфику двух стран.
В КНДР есть только Ким, он действует без оглядки на внутриполитическую ситуацию в стране, в то время как Рухани должен смотреть, как на его действия отреагируют консерваторы и аятолла. Здесь расхождения очевидны.
Эксперт напомнил, что у КНДР и Ирана разные стартовые позиции в переговорах с США. Тегеран уже наблюдал за неудачной попыткой общения лидеров США и Северной Кореи и понимает, чего можно ожидать от американского лидера.
Иранцы, глядя на ситуацию с Кимом, могут сделать вывод о том, что эти встречи и переговоры ни к чему не приводят. Зачем им садиться за стол переговоров и о чём разговаривать? Об условиях новой сделки? Их устраивала и прежняя, — пояснил Сучков.
В таком контексте успех диалога с Ираном выглядит не более чем призрачным желанием Трампа. Унифицированный подход к ведению переговоров без учёта специфики региона пока не оставляет ему шансов, а пополнивший копилку неудачных внешнеполитических решений Афганистан после провала переговоров с талибами (движение «Талибан» запрещено в РФ) лишь подтверждает общую тенденцию. Даже если Иран и согласится на встречу, заключить какое-либо соглашение до смены власти в Белом доме или же повторного прихода Трампа не удастся.
