Роскосмос: Падаю... Полёт нормальный!

Российскую ракетно-космическую отрасль преследует одна неудача за другой. Не успел ответственный за неё вице-премьер Дмитрий Рогозин произнести пламенную речь по случаю пуска ракеты «Союз-2.1б» — со стартового стола многострадального космодрома Восточный, как не достиг целевой орбиты и не вышел на связь выводимый носителем спутник «Метеор-М». Позже источники СМИ сообщили о том, что все запущенные с Восточного 19 аппаратов, включая 18 иностранных спутников попутной нагрузки, рухнули в Атлантический океан.

Директор филиала госкорпорации «Роскосмос» на космодроме Восточный Константин Чмаров попытался сгладить инцидент: он заявил, что «история ракетно-космической техники в принципе всегда была связана и с авариями, и даже с трагедиями», и зачем-то — то ли в шутку, то ли всерьёз — назвал провалившийся запуск спутника «Метеор-М» «лётными испытаниями». Между тем, шуток по этому поводу хватает даже не от традиционно «всезнающих» пользователей соцсетей, а от реальных экспертов. В духе: «настоящая цель запуска — погружение аппаратов в воды Атлантики в интересах сверхсекретного Главного управления глубоководных исследований (ГУГИ) Минобороны РФ».

В то же время все едины в одном: пуски ракеты, которые в последнее время напоминают русскую рулетку, свидетельствуют о серьёзных проблемах в ракетно-космической отрасли, которые подрывают престиж страны как космической державы и могут напрямую сказаться на безопасности страны — если понадобится в оперативном режиме увеличить спутниковую группировку.

Конечно, любые проблемы преодолимы. Другое дело, что Россия, которая получает неплохие деньги от «космического извоза» — вывода иностранных спутников на орбиты на своих ракетах-носителях, дальше проигрывает и без того пошатнувшиеся позиции на этом рынке.

Подобные сообщения о выявленных неисправностях настораживают и подрывают доверие клиентов, нуждающихся в выводе спутников в космос. Этим активно пользуются новые игроки на рынке, занимая образовавшийся вакуум. А нам на рынке запусков на пятки наступают не только французская Arianespace и американская компания SpaceX Илона Маска, но индийские, китайские, японские провайдеры, которые фактически полностью закрывают весь спектр запусков.

Не новое, а отработанное

В последнее время политики и представители Роскосмоса постоянно говорят о планах по дальнейшему освоению космического пространства. В частности, много сообщений об ускоренной разработке сверхтяжёлой ракеты для покорения Луны и Марса. Для этих целей предполагается проведение опытно-конструкторской работы «Феникс» по созданию новой ракеты среднего класса, которая потом будет использована в качестве первой и второй ступеней сверхтяжёлой ракеты. В 2015 году глава научно-технического совета Роскосмоса Юрий Коптев отмечал, что заявленная сумма инвестиций в проект сверхтяжёлой ракеты грузоподъёмностью 70−80 тонн составляет 700 млрд рублей.

Однако до сих пор так и остаётся неясным, для чего России такая ракета и какие задачи она будет решать. Ведь разрабатывать ракету для одного «облёта Луны» нецелесообразно — нужна программа по дальнейшему её использованию. А есть ли она? Наша страна уже сталкивалась с подобными проблемами при работе над «лунной» Н-1 и «Энергией» (ракета-носитель корабля «Буран»). Не секрет, что «Энергия» тогда оттянула на себя огромные деньги из всей космической области так, что не осталось средств для того, чтобы сделать для неё полезную нагрузку.

Кроме того, говоря о сверхтяжёлой ракете, никто не отвечает на вопрос, зачем России разрабатывать новую ракету-носитель практически с нуля при уже существующей модульной «Ангаре», которую российская ракетно-космическая отрасль вымучивала двадцать с лишним лет. На базе схемы ракеты на одних и тех же блоках можно «набрать» РН любого класса с соответствующей полезной нагрузкой. Кроме того, если раньше для каждого класса ракет нужно было строить довольно дорогостоящую стартовую площадку, то в ситуации с «Ангарой» — «старт» один для всех.

Конечно, новые проекты важны и нужны — без НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ) не может быть никаких прорывов в науке. Однако тяга к новому должна быть обоснована и строиться на уверенности в уже отработанных системах. А её, по всей видимости, нет, раз последние годы происходят одна за другой аварии «Союзов» и «Протонов».

В январе 2017 года вообще сложилась беспрецедентная ситуация для отечественной космонавтики, когда Роскосмос отозвал для проверок 71 (!) двигатель — РД-0210/0211 и РД-0213/0214, стоящие на вторых и третьих ступенях ракет-носителей «Протон», включая те, что уже были доставлены на Байконур. В итоге Роскосмос был вынужден отложить запланированные пуски с выводом на орбиты иностранных спутников, хотя в 2017 году из 27 пусков как минимум восемь приходились на «Протоны». По данным ведомства, тогда на заводе (Воронежском механическом заводе) при производстве двигателей использовали более дорогой и не отвечающий техническим требованиям припой. В свою очередь Дмитрий Рогозин сообщил, что причиной неполадок при производстве двигателей для РН «Протон» стала подмена технической документации. Также на ВМЗ производятся агрегаты 11Д55 (РД-0110) для третьей ступени носителя «Союз-У», который в декабре 2016 года потерпел аварию из-за попадания при сборке посторонних частиц в насос окислителя.

Как отмечали эксперты, если речь идёт сразу о 71 двигателе, то это свидетельствует о потере технологической дисциплины, а также о насущной проблеме устаревания оборудования по сравнению с зарубежными конкурентами, которая остро стоит в отрасли уже как минимум 20 лет.

По словам экспертов, когда в 2015 году была создана госкорпорация «Роскосмос», на которую возлагалась задача по выводу российской космонавтики из кризиса, то проведение реформ было связано с соответствующими проверками как документации, так и технологических процессов. Преобразования корпорации и реформы отрасли по определению не способствуют росту технологий и повышению надёжности продукции, но изменения были необходимы, и они будут продолжаться очень долго. Виной тому и экономический кризис, который повлёк радикальное снижение финансирования Федеральной космической программы, и санкции, парирование которых требует значительных усилий и снижает возможность свободы выбора. И удастся ли Роскосмосу парировать все эти вызовы — вопрос.

Иван Моисеев, научный руководитель Института космической политики, специально для News.ru:

Пока комиссия не закончит работу, ничего точно сказать нельзя по нынешнему инциденту. А комиссия была создана только 29 ноября. Пока мы можем говорить о вероятных причинах. Здесь расклад такой: разгонный блок «Фрегат» — 95% и 5% — отказ системы разведения спутников и т.д. Но, скорее всего, дело в разгонном блоке, тем более что буквально на днях был сбой — на очередном «Фрегате» обнаружили резиновые заглушки там, где им быть не положено. В итоге было отложено выведение ангольского спутника связи Angosat-1. Хотя вообще «Фрегат» — это уже отработанная система, которая используется в составе ракеты-носителя с 2000 года. То есть «Фрегат» летал уже больше 50 раз и особых нареканий на него не было.

Вообще сама частота аварий у нас не является чем-то выдающимся — ни в нашей истории, ни по сравнению с другими странами. Но! Обратим внимание на то, что в XXI веке на Западе и в Китае аварии в отрасли происходят на той технике, которая только входит в строй. У нас же аварии идут на отработанных системах, аварийность которых с каждым годом наоборот должна уменьшаться. Это может свидетельствовать о двух вещах.

Во-первых, мало внимания уделяется вопросам безопасности. То есть у нас сделали «Фрегат», испытали, он начал летать, и больше на его безопасность всерьёз не смотрят и не пытаются повысить.

Во-вторых, технологи с прошлого века, на которых происходит сборка и изготовление деталей, включая тот злосчастный припой, и организация работы, которая также не удовлетворяет современным требованиям. Скажем, носитель Ariane 5 — «рабочая лошадка» Европы, на которую приходится треть всех запусков, а может, уже и больше — летает безаварийно с 2003 года. Американская ракета-носитель Atlas V с нашими двигателями на первой ступени также летает практически без инцидентов.

Так что перед отраслью стоит большой фронт работы по повышению организации труда, контроля качества и т.д. Специалисты прекрасно знают весь спектр мероприятий, ими только надо заниматься. Одно время мы заявили о том, что переходим на французскую систему качества. Но это было семь лет назад, и с тех пор никаких отчётов о подобных мероприятиях не было. Конечно, всегда что-то проводится, но я бы не сказал, что ведётся целенаправленная работа на этом направлении. А теми же вопросами безопасности нужно заниматься постоянно, даже если у вас 100-процентная надёжность запусков. Ведь когда аварии идут одна за другой, это прямо отражается на престиже и востребованности отечественных ракет-носителей. А это уже имеет цифровое выражение. Если с французской ракеты страховщики берут 3%, то с нашего «Протона» — 12%.