Российский биатлонист Матвей Елисеев одержал победу в спринте на чемпионате Европы по биатлону в Минске. В эксклюзивном интервью NEWS.ru он рассказал о неудачном ЧМ в Антхольце, желании реабилитироваться, слухах о разногласиях с тренерами и поддержке супруги.
— Первый старт в Раубичах у вас не задался. Вы не прошли квалификацию суперспринта. Какое впечатление оставила эта дисциплина?
— Конечно, не очень хорошие впечатления от моего результата, но сама гонка очень динамичная и интересная. Думаю, это хороший вид программы для соревнований самого высокого уровня.
— Ожидаете увидеть спринт и на Кубке мира?
— Да, потому что это очень привлекательная гонка для зрителей. В такой гонке могут быть крайне неожиданные результаты, что тоже всегда интересно.
— Пара дней отдыха пошли вам на пользу при подготовке к сегодняшнему спринту?
— Да. Изначально меня рассматривали в эстафету, но решили, что не стоит её бежать. Эти два дня мне очень помогли.
— Это было решение тренеров или ваше?
— Это было наше совместное решение. Тренеров много. Кто-то был сторонником моего участия в эстафете, кто-то противником. Вместе пришли к такому решению.
— С кем из мужских тренеров вы здесь контактируете?
— С Анатолием Николаевичем Хованцевым и Артёмом Истоминым, тренерами основной сборной. С остальными тренерами также контактирую.
— На чемпионате мира вы назвали целью на конец сезона борьбу за топ-15 в общем зачёте Кубка мира. Выступление на чемпионате Европы не мешает её выполнению?
— Когда выступления хорошие, силы не сильно тратятся, поэтому думаю, что не помешает.
— Силы на конец сезона есть на все личные гонки?
— Да, есть.
— Многие спортсмены жаловались, что трасса здесь тяжёлая и комковатая. Какие у вас от неё впечатления?
— Конечно, трасса не идеальная, плюс стоит давно, но всё равно для таких условий её подготовили очень качественно. Организаторы постарались на славу.
— В сравнении с Анси и Оберхофом какие у неё сходства и различия?
— С Оберхофом есть сходство в том, что трасса грязная, но здесь нет камней. Это большой плюс. В Оберхофе после одной из гонок приходилось отдавать лыжи на шлифовку. Это не так быстро происходит. Лучшая пара за одну гонку убивается. Здесь трасса хоть и грязная, но без камней и песка.
— О чём говорили с супругой перед стартом? Как она настраивала после неудач в первой гонке?
— Ничего особенного она не говорила. Всё было как перед обычным стартом. Надо выходить и показывать свой максимум.
— После чемпионата мира у вас было желание реабилитироваться. Что вам помешало показать там свой максимум?
— Понимание есть, но оно для нашего внутреннего общения с тренерами. В будущем это поправимые вещи.
— Вас удивили высказывания некоторых специалистов о том, что вы грубите тренерам. Откуда это пошло?
— Я, честно говоря, был немного в шоке, и Аня (жена Матвея. — NEWS.ru) тоже. Ничего подобного не было, поэтому не знаю, откуда это пошло. Когда я узнал, через какое-то время у меня знакомые и друзья стали спрашивать, что я сделал. Потом спросил тренеров, откуда эта информация пошла, но они тоже ничего конкретного не сказали.
— Имело место недопонимание?
— Сложно ориентироваться на мнение человека, который ни на одной тренировке не присутствовал.
— У вас часто бывают творческие споры с тренерами по поводу тренировочного процесса?
— Такой диалог у нас есть. У меня есть понимание того, что мне нужно, и собственные наработки. Нет понимания, как физиология действует в плане науки, поэтому у нас симбиоз. Я рассказываю свои ощущения, они дают научные объяснения, и у нас получается совместная работа.
— После первого подиума сезона вы рассказывали, что вам помогли советы Альбины Ахатовой по технике стрельбы лёжа, но прислушались вы к ним не сразу. Сейчас сохраняете с ней контакт в этом вопросе?
— У меня появилось желание изучать её настолько, чтобы до миллиметра понимать, насколько выдвинуть приклад, куда подвинуть ремень и прочие нюансы. До этого не хватало понимания для себя. Альбина правильно меня уложила. Многие детали переделывали для моего ложе, чтобы делать изготовку так, как она желала.
— Тренеры женской команды жаловались, что девчонки не хотят вечером делать тренаж. Вы какое внимание уделяете этому компоненту подготовки?
— Не так активно над этим работаю. Можно и побольше, но не всем это нужно. Ориентируюсь на свои ощущения.
— В завтрашней гонке преследования у вас есть конкретные задачи? Голос до медалей остался?
— Естественно, я буду работать по максимуму, послаблений себе не дам, а там как сложится. Вчера на тренировке была лотерея в плане ветра, а сегодня он намного слабее, поэтому у большинства получилась качественная стрельба. Есть моменты, которые от нас не зависят, но я буду делать всё, что могу.
— Проще бежать, когда задача-максимум уже решена?
— Не знаю. Завтра увидим.
