Госдеп США представил доклад о правах человека за 2018 год. В нём, помимо прочего, говорится о том, что серьёзной проблемой в России остаётся насилие в семье. По мнению авторов доклада, подписанного госсекретарём США Майком Помпео, в Уголовном кодексе РФ отсутствует «какое-либо существенное положение о бытовом насилии и юридическое определение бытового насилия», а законы, касающиеся телесных повреждений, носят общий характер и не позволяют полиции возбуждать уголовное расследование, если жертва не подаёт жалобу. Опрошенные News.ru эксперты частично согласились с выводами Госдепа. Но только частично.
Федеральный закон запрещает избиения, нападения, угрозы и убийства, однако большинство актов насилия в семье не подпадают под юрисдикцию прокуратуры. Доклад Госдепа детально описывает ситуацию с домашним насилием, опираясь при этом на данные неправительственной организации Human Rights Watch (HRW), чья штаб-квартира находится в Нью-Йорке. По данным HRW, при предъявлении обвинений в совершении преступлений, связанных с насилием в семье, обычно применяются статьи 115 и 116.1 Уголовно-процессуального кодекса страны, в которых используется процесс частного обвинения. Эти частные судебные преследования возбуждаются только в том случае, если потерпевшая сторона или их опекун берут на себя инициативу и подают жалобу мировому судье. Потерпевшая сторона при этом несёт бремя сбора всех доказательств, и должна оплачивать все судебные расходы. Полиция зачастую не желает регистрировать жалобы на бытовое насилие, заявляя, что такие случаи являются «семейными делами», не поощряет жертв подавать жалобы и «заставляет жертв примиряться с насильниками».
Закон 2017 года о декриминализации домашнего насилия сделал избиения «близкими родственниками» административным, а не уголовным преступлением для впервые нарушивших закон при условии, что избиение не причиняет серьезного вреда, требующего стационарного лечения. Как пишет Госдеп, согласно официальной статистике, опубликованной в течение года, с момента принятия этого закона число зарегистрированных случаев насилия в семье сократилось вдвое: в 2017 году было зарегистрировано 25 667 случаев насилия в семье в отношении женщин, а в 2016 — 49 765 случаев. Однако НПО, занимающиеся проблемой насилия в семье, отметили, что число официальных сообщений о насилии в семье сократилось, поскольку декриминализация не позволяет женщинам, страдающим от насилия в семье, обращаться в полицию. Группы по правам женщин и кризисные центры отметили увеличение числа жалоб на бытовое насилие после принятия поправок 2017 года и заявили, что они считают это увеличение прямым следствием закона о декриминализации.
Сведения из доклада в своих абсолютных цифрах противоречат данным российского МВД, согласно которым в 2012 году было зафиксировано 34 тысячи жертв домашнего насилия, в 2014-м — 42,8 тысячи, а в 2016-м — уже 65,5 тысячи, а в 2017-м число потерпевших от домашней преступности внезапно упало с 65,5 до 36 тысяч. Расхождение в цифрах в данном случае не так важны — важно, что суть тезиса, подтверждаемого статистическими данными, совпадает: количество эпизодов домашнего насилия в 2017 году упало в два раза.
Противники декриминализации побоев говорят о том, что цифры не отражают истинного положения дел. Частичная переквалификация семейных побоев в административные правонарушения (декриминализация) лишила жертв домашнего насилия возможности противодействовать насилию посредством подачи заявления в полицию. Существует даже точка зрения, что данная мера была введена исключительно для исправления статистики в преддверии отчёта правительства РФ по CEDAW (Конвенция ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин). Отчёт должен состояться в 2019 году.
Опрошенные News.ru эксперты отчасти подтвердили изложенную в докладе Госдепа информацию. В частности, Алёна Попова, правозащитница и гражданская активистка, борющаяся за законодательное обеспечение прав женщин и криминализацию домашнего насилия, считает, что ситуация ухудшилась, причём, значительно. Особенно опасно то, что и жертвы, и свидетели не защищены от насилия до возбуждения дела — либо административного, либо уголовного. Статистика, по словам Поповой, печальная: в России 16 млн жертв насилия по данным Росстата, а, по данным Инициативного департамента Верховного суда, 51 тысяча случаев насилия зафиксированы только за прошлый год. Среди жертв 90% составляют женщины, оставшиеся 10% — это дети и старики. При этом статистика по последней группе жертв очень неточная, потому что пожилые люди крайне редко обращаются в полицию.
«Побои у нас с 2017 года декриминализированы. Получается, что избить жену клюшкой и перейти дорогу на красный свет — примерно одинаковой тяжести преступления, и наказание за них одинаковое (так, в случае домашнего насилия штраф составляет 5000 рублей). Если это административное правонарушение, то на его возбуждение требуется 30 дней, а если уголовное, то это может затянуться на годы. И всё это время насильник будет знать о том, что жертва на него заявила. При этом жертва никак не защищена от преследования и дальнейшего насилия. Обычно в таких делах появляется труп либо с той, либо с другой стороны, или же в деле будут фигурировать тяжкие телесные повреждения», — говорит Попова.
В подтверждении своих слов правозащитница напомнила о двух трагических ситуациях — с Маргаритой Грачёвой и Алёной Вербой. Обе девушки заявляли в полицию на побои со стороны мужей. Полиция долго не возбуждала дела. Риту муж вывез в лес, истязал её час, обрубил кисти обеих рук. Девушку чудом спасли врачи, она осталась жива, но она инвалид. Сейчас у неё вместо одной руки протез, а другая, сшитая врачами, медленно приживается. В случае с Алёной Вербой муж нанёс ей 28 ножевых ранений, после чего ушёл на работу, заперев в квартире умирающую женщину и спящего сына. В течение двух часов семилетний ребёнок звонил папе, чтобы узнать, когда тот придёт домой, потому что мама истекает кровью. Женщина умерла.
Алёна Попова убеждена, что в стране — «эпидемия насилия, и если ничего не предпринять, то мы продолжим получать трупы».
Принять какие-то превентивные меры в случае домашнего насилия очень сложно. Леонид Головко, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, считает, что чисто технически таких возможностей нет, поскольку нельзя вмешиваться в частную жизнь.
«Мы не можем устраивать компанейщину. Профилактика агрессии в случаях домашнего насилия — путь нереальный и абсолютно бесперспективный,— считает эксперт. — Попытки выявить домашнее насилие профилактически могут довести ситуацию до абсурда и прямо противоположного результата, усугубив её. Прогнозу насилие не подлежит».
Психолог Алексей Рощин солидарен с мнением Леонида Головко. Он говорит о том, что всё упирается в то, что семья непрозрачна, и принципиальная трудность выявления домашнего насилия состоит именно в том, что институт семьи закрыт.
«На Западе тайну семейной жизни фактически отменяют, давая фактически драконовские полномочия органам опеки, — говорит Рощин. — Представители таких органов могут приходить в семью и в 7 утра, и в 23 часа. Причём, могут делать это без предупреждения; проверять не только ситуацию с отношениями, но и холодильник, выясняя, почему там, например, не две сосиски, а одна. Понятно, что это уже перебор, и таких проверок никто не хочет».
Люди со стороны могут очень долго не замечать латентных семейных проблем, продолжил эксперт. И даже при обращении жертв в правоохранительные органы, всё очень непросто, поскольку муж и жена могут жаловаться друг на друга в состоянии эмоционального возбуждения, но поостыв, чаще всего забирают написанные заявления.
С высказанной точкой зрения согласен Александр Романов, профессор кафедры основ правоохранительной деятельности юридического факультета им. М. М. Сперанского (ЮФ) РАНХиГС.
«Превентивные меры невозможны, а карательные приводят к эскалации насилия, — говорит Романов. — Полиция не может завести дело без заявления потерпевшего, а потерпевшие редко подают такие заявления и одновременно обладают правом забрать своё заявление на любом этапе, чем чаще всего и пользуются».
Действенным способом профилактики в таких случаях могло бы стать формирование определённого и однозначного общественного мнения по отношению к насильникам, считает Александр Романов.
«Общественная поддержка жертв насилия должна выливаться в то, что у насильника будут неприятности на работе или, что ещё хуже, у него не будет возможности трудоустроиться — только из-за того, что за ним закрепилась слава агрессора», — убеждён Романов.
Охранные ордера (другое название — защитное предписание) — профилактическая мера, позволяющая избежать трагических исходов. В странах, где охранные ордера утверждены законодательно, они обычно выдаются сроком на 10 дней, а в случае нарушения продлеваются на один месяц. У агрессора, совершившего бытовое насилие и получившего такой ордер, нет права проживать совместно в одном жилище с потерпевшим (в случае наличия у этого лица другого жилища); он обязан являться в полицию для профилактической беседы от одного до четырех раз в месяц. В целом, агрессор находится под неусыпным контролем правоохранительных органов: дважды в день к нему может заглядывать участковый инспектор полиции. В случае нарушения применяется административное наказание, вплоть до ареста. Охранные ордера действуют во многих странах мира, в том числе уже четыре года работают в Белоруссии. В России, к сожалению, такой закон не принят.
«Мы давно уже подготовили законопроект, много лет его лоббируем, вносили его в Госдуму в её прошлом составе. В этом составе мы бегаем за депутатами и умоляем их принять этот закон, — рассказывает Алёна Попова. — Из 450 депутатов этого созыва откликнулась только Оксана Пушкина, которая согласилась внести наш законопроект на рассмотрение, но комитет по делам женщин и детей не хочет с ним работать».
Правозащитница не строит иллюзий и считает, что в ближайшее время закон вряд ли будет принят Госдумой, но его рассмотрение даже на уровне профильного комитета ГД уже можно будет считать победой. Кроме того, с её точки зрения хорошей профилактической мерой в отношении домашнего насилия станет внесение агрессоров в специальную электронную базу, которая позволит женщинам выяснять с помощью полицейских, был ли ранее замечен конкретный человек в противоправных действиях по отношению к бывшей жене, сожительнице или любой женщине, в целом. Эта информация очень важная, считает Алёна Попова, напоминая, что такие базы, опять же, уже есть во многих странах мира.
В случае принятия закона об охранных ордерах нагрузка по контролю за домашними насильниками ляжет на плечи участковых. Но заботы у них не прибавится, считает Попова, потому что уже сейчас огромная доля обращений от граждан приходится на домашнее насилие. Участковые массово проверяют такие заявления, но сегодня нет инструмента противодействия насильникам. Принятие закона об охранных ордерах поможет участковым, которых, отмечает правозащитница, всё-таки «должно быть больше, чем сейчас».
За бытовым насилием стоит множество социальных проблем. По мнению профессора Романова, насильник прибегает к агрессии лишь потому, что у него нет другой возможности самореализоваться, и он вынужден это делать самым примитивным способом — подавляя слабого. Чаще всего этим слабым оказывается женщина. Эксперт напоминает о том, что эта проблема общемировая, а не только наша. Во всём мире давно решили проблему снятия эмоционального напряжения, итогом которого часто становится агрессия, посредством обращения к психоаналитикам. У нас психоаналитика не прижилась, и в настоящее время находится в загоне.
«Помощь нужна не только жертве, помощь нужна самому агрессору и, может быть, даже в большей степени, — говорит Александр Романов. — Жертва часто нуждается в чисто физической защите. А агрессор, даже если он дал выход своему негативу и ударил жертву, всё равно остаётся один на один со своей нерешённой проблемой».
Эксперт считает, что начинать профилактику домашнего насилия следует со школьного возраста, а наилучшим способом уменьшения числа агрессоров в обществе станет наличие возможностей для самореализации человека.
Ранее News.ru приводил точку зрения главы отдела внешних церковных связей Московского патриархата на проблему домашнего насилия. Митрополит Волоколамский Иларион, комментируя историю Маргариты Грачёвой из Серпухова, которой муж из ревности отрубил кисти, рассказал, что жене лучше уйти от мужа, если его насильственные действия угрожают её здоровью. Кроме того, он предложил людям, сталкивающимся с домашним насилием, советоваться со священником.
