После публикации репортажа NEWS.ru из московского отеля, в котором бывший муж Анны Седоковой, баскетболист Янис Тимма провел свои последние часы жизни, в редакцию позвонил отец погибшего Райтис Тимма. Как он живет после смерти сына и почему решил провести собственное расследование — в эксклюзивном интервью.
— Как вы себя чувствуете?
— Меня многие спрашивают: «Ну ты как, отошел?» Разве от этого можно отойти? У меня был сын, а теперь его нет. Я еле заставил себя зайти в спортивный зал, где все напоминает о Янисе, примерно через месяц после его смерти (Райтис Тимма был первым тренером сына по баскетболу. — NEWS.ru). Попросил друга и коллегу, чтобы он пока позанимался с моими учениками. Думал вообще бросить баскетбол. Но я ведь ничего другого не умею. А жить надо, семью кормить. Мама Яниса тоже почти все время плачет. Не думаю, что время сможет нас как-то излечить.
— СМИ сообщали, будто Яниса все еще не похоронили. Как обстоит ситуация на самом деле?
— Его кремировали. Но мы не можем захоронить прах из-за отсутствия свидетельства о смерти. Не знаю, почему этот документ не выдали в России и как без него разрешили вывезти тело. Представители московского похоронного бюро транспортировали его на машине по маршруту Москва — Рига, договаривались через посольство.
Мы опасались, что можем не получить тело сына. Но, слава богу, привезли. И я сразу же подал иск в суд на расследование обстоятельств смерти. Пока никого не обвиняю, но хочу знать правду.
— В России считают суицид основной версией смерти Тиммы. Что говорят латвийские правоохранители?
— До завершения всех экспертиз рано делать выводы. Но у меня есть много вопросов. На часть из них, возможно, могла бы ответить Анна Седокова. Кстати, как ее правильно сейчас называть: бывшей женой Яниса или все-таки вдовой? Их развели 9 декабря. Но решение суда должно было вступить в силу в январе. До января мой сын уже не дожил. Так кто она, жена или вдова?
Не знаю, опрашивали ли ее российские следователи. Латвийские, насколько мне известно, планируют. Мне кажется, она вряд ли приедет. Я, конечно же, видел ее свежее видео. Ни слова не говорит о Янисе: нет ни сожаления, ни каких-то объяснений. Обещает «петь песни и идти вперед». На мой взгляд, это выглядит ужасно цинично.
Ранее она писала, будто бы «жила в аду» с моим сыном. Но почему в таком случае не позвонила мне или маме Яниса?! Сказала бы: «Заберите вашего сына, он плохо себя ведет». Есть же номера наших телефонов. Да и как он себя «плохо» вел? Выпивал или бил?
Но как в таком случае объяснить, что Седокова уезжала на гастроли, оставляя своего сына Гектора на «агрессивного» Яниса? Если «жила в аду», как могла доверять ему самое дорогое — своего же собственного ребенка?! При этом напомню, что Гектор не был его сыном. Хотя Янис по-отцовски привязался к нему и полюбил.
— Как ваш сын познакомился с Анной?
— По моим сведениям, через общего знакомого — известного баскетболиста и бизнесмена и его жену. Они пригласили Яниса и Анну в кафе и представили друг другу. Не исключаю, что эта были инициатива и желание Седоковой.
Сын на тот момент входил в пятерку лучших игроков Латвии. Очень прилично зарабатывал. У него был бизнес. Подробностей не знаю: не разбираюсь в вопросе. Но он как-то упоминал, мол, «соль, которой посыпают улицы в гололед, — частично мой бизнес». И в этот период в его жизни появляется Седокова… Она его буквально высосала.
— Вас как отца не смутило, что она — бывшая солистка «ВИА Гры», где царили определенные нравы?
— Во-первых, я не разбираюсь в российской поп-музыке и даже не слышал тогда об этом коллективе. Это уже потом начал смотреть видео, читать ее интервью… Но самое главное, я всегда принимал выбор сына, считал его взрослым и мудрым. Если он любит эту женщину, то это его решение, которое мы уважаем.
— Как складывались лично ваши отношения с Анной?
— Поначалу вообще, можно сказать, была идиллия. Я приезжал на матчи сына, и она их посещала. Бросалась обниматься, называла папой. Я бывал в квартире, где они жили. Вспомнилось, как сын и Анна делились планами. Мол, вложат деньги в московские новостройки, это «выгодный бизнес», говорили они. А потом начались тревожные звоночки.
— Какие именно?
— Например, мы были в Риге: мама Яниса Аушма, наша старшая дочь Лелде, Янис с Анной и я… Первая жена Яниса привезла его сына Кристиана. Он пошел с ним играть, сын вообще любил детей. Седокова такую истерику закатила, мол, я сейчас уеду! Ее возмутило, что Янис уделяет время своему ребенку, а не ей.
В другой раз Аушма вместе с Кристианом приехала в Майами. К этому времени Янис переехал туда с Анной. Аушма мне сама потом об этом рассказывала: сварила на завтрак кашу для всех. Седокова заявила, что невкусно, начала ругаться. Анна предложила Янису выбрать: «Или я, или твоя мать». И Янис, представляете, снял для Аушмы номер в отеле и отправил ее туда, чтобы она не раздражала Анну. Ладно, хотя бы в отель, а не на улицу.
А Кристиана вообще отправили во временный детский сад на несколько дней. Маленького ребенка, который еще даже не очень хорошо говорил на родном латышском языке, а по-английски вообще не знал ни слова!
Янис всегда был волевым парнем и очень заботливым сыном. К примеру, несколько лет назад я оказался в больнице. Янис примчался и настоял, чтобы я прошел дополнительное обследование и процедуры в центральной клинике в Риге. Как позже сказали доктора, это спасло мне жизнь. Поскольку предыдущие врачи меня не долечили, и я мог умереть.
Вдруг спустя время он напомнил мне эту историю. Тон был таким, что я не удержался и спросил: «Жалеешь, что не дал мне умереть?» Он ответил, мол, не жалею, но «как-то слишком много тебе помогаю». Интонации были совершенно не свойственны Янису…
— Он говорил словами жены?
— Знаете, я никогда не верил в гипноз. Но в такой ситуации, наверное, поневоле задумаешься. Ну не бывает так, чтобы человека будто подменили. И очень странным выглядел его переезд в Штаты… Чтобы вы понимали: в Америке игрок уровня Тиммы мог получать около миллиона долларов в год. Минус налоги, остается примерно около 500. Тогда как в европейских командах — туда его звали неоднократно — выходило полтора миллиона евро «чистыми». Согласитесь, существенная разница. А Янис умел считать деньги. Но с подачи жены он вдруг уехал в Штаты!
— Вы с ним говорили об этом?
— Пытался. Но он меня заблокировал в телефоне. И почти перестал звонить матери.
— Как вы узнали, что сына больше нет?
— Мне позвонил знакомый здесь, в Латвии, рано утром, около 06:00. И сообщил, что прочитал в новостях о смерти Яниса. Я поначалу не поверил, подумал, что утка. Чуть позже набрал маме Яниса, мы не живем вместе. Она тоже еще ни о чем не знала.
Седокова на звонки не отвечала. В 11:34 по московскому времени она наконец позвонила Аушме. Вместо соболезнований очень деловым тоном спросила, не знает ли та код доступа к телефону Яниса. Код был неизвестен его матери. Седокова сказала, что сходит к следователю и затем перезвонит. Говорила очень решительно и уверенно. Поэтому мы совсем не верим в последующий «нервный срыв» и лечение в частной клинике.
Зато из документов мы знаем, что в день смерти Яниса Анна наняла себе семерых адвокатов. Чтобы защищаться? Но от кого и от чего? Повторюсь, мы — родные Яниса — не обвиняем. Но мы намерены выяснить, что случилось с нашим сыном.
Недавно, в январе, Седокова позвонила Аушме еще с одним — видимо, важным, по ее мнению, вопросом: «Вы не знаете, где два кольца по 150 тысяч рублей и браслет Яниса, куда делись?» Какие-то кольца он Анне дарил, довольно дорогие. И был какой-то браслет самого сына, тоже дорогой. До свадьбы с Седоковой у него, повторюсь, вообще все было недешевым.
Аушма ответила, что понятия не имеет, где кольца и браслет. Анна повесила трубку. Никаких объяснений, что произошло между нею и Янисом, мы по сей день не услышали. По нашей-то логике, жена, пусть даже бывшая, должна была бы, по идее, подключиться к расследованию. А Анна же интересовалась то паролем от телефона Яниса, то судьбой колечек…
К счастью, наш латвийский адвокат — бывший следователь, в СССР при СК Латвии работал. Мы верим, что он поможет нам найти правду.
— Вы действительно полагаете, что Яниса могли убить?
— Не утверждаю ни этого, ни обратного. Но очень многое вызывает вопросы. К примеру, куда исчезли записи с камер внутри подъезда? Ведь они должны быть в материалах дела. Их нет. Отсутствует и видео осмотра тела сына.
Правда, есть фотографии. Узлы на веревке завязаны так, будто это делал профессионал. На это обратил внимание наш латвийский адвокат. Мы предположили, что если бы сын захотел крутые узлы сделать, то должен был копаться где-то в интернете, искать, как вяжутся профессиональные… Зачем такие сложности?
Или, например, в протоколе осмотра места происшествия написано, будто в подъезде было темно. Как он мог в темноте вязать узлы?
{{gallery_1210001}}
— Я лично была в этом доме. Там по вечерам в подъезде горит свет!
— Почему же тогда в протоколе написано обратное? Или, допустим, рядом с Янисом лежал его мобильник с набранными на экране словами «Позвоните Анне». Но опять не сходится! Янис очень хорошо говорил по-русски. А вот правил русского языка он не знал. Поэтому писал латинскими буквами. И написал бы на латинице, так, как слышится: pАzvАniti. То есть через А. А тут слова написаны по-русски…
— Какие еще есть вопросы, пока без ответов?
— Их много. Почему владелец отеля, давая интервью журналистам, несколько раз менял показания? Почему Марк Пугачев — друг Яниса, который первым публично озвучил наши сомнения об убийстве Яниса, получает угрозы? А ведь он очень многое делает для нас и для памяти сына. Без Марка, мне кажется, такой большой огласки и шума не было бы. На что, может быть, кое-кто и рассчитывал...
Читайте также:
Седокова раскрыла, как ее сын узнал о смерти Тиммы
«Семь секунд»: Седокова вспомнила о своем ужасе после смерти Яниса Тиммы
«Никого рядом не оказалось»: выяснилось, можно ли было спасти Яниса Тимму
Появились новые детали о роли Седоковой в деле о самоубийстве Тиммы
«Просто шел мимо»: менеджер отеля вспомнила о последних днях жизни Тиммы
