Весну 1990 года СССР встречал в жутком состоянии (а скоро оно станет ещё хуже). По стране прокатилась волна рабочих забастовок. Дефицит продуктов и многокилометровые очереди за продуктами питания подрывали не только уверенность советских граждан в завтрашнем дне — вся система власти лишалась легитимности. В мае 1990 года начался I съезд народных депутатов РСФСР, который 12 июня примет Декларацию о суверенитете РСФСР: документ, фактически провозглашающий независимости России от власти Союзного центра.
Февраль-март прошли в напряженных дебатах, в которых сторонники радикальной трансформации Союза одержали безоговорочную победу. Они выиграли выборы в Совет народных депутатов РСФСР 4 марта 1990 года. С завоеванного плацдарма началось ожесточенное наступление на единственную союзную скрепу, которая ещё не пала под ударами «демократов», — монополию КПСС на власть в стране.
В тот момент Горбачев уже потерял контроль над дискуссией о реформах в СССР. Происходило это не внезапно, а постепенно. Вначале были сданы экономические позиции. Прибалтийские республики Союза в 1988 году вбросили удачную идею об экономическом суверенитете — переподчинении всего хозяйственного механизма властям на местах, вплоть до ведения международной торговли. Центр не смог оказать сопротивления этим концепциям во многом потому, что и сам думал о децентрализации экономики, которая, по общему убеждению, нуждалась в срочных реформах. Другое дело, что детального плана у него не было.
Потом власть потеряла контроль за предприятиями, глав которых можно было выбирать. Они выходили из-под её контроля. Таким образом, в руках республиканских властей потенциально оказывалась власть на местах и власть на предприятиях. Причем переподчинение союзных предприятий региональным властям позволяло застолбить реальный суверенитет. И при случае заявить о выходе из Союза
Горбачев оказался в ситуации, когда он инициировал реформы, но у него не было плана их осуществления. Соответственно, он ничего не мог противопоставить этим предложениям. А так как партию до раскрутки перестройки успели хорошо почистить от «сталинистов» и «противников реформ», организация утратила хотя бы какую-то устойчивость. Что в условиях, когда начинаются непродуманные реформы, было чревато потерей управляемости.
Что в итоге и произошло. Уже на III съезд нардепов СССР в 1990 году, на котором 14 марта была ликвидирована монополия КПСС на власть и введена многопартийность, прибалтийские республики отказались прислать своих депутатов. Более того, с ноября 1988-го по сентябрь 1989 года четыре республики Союза проняли декларации о суверенитете — Эстония, Литва, Латвия и Азербайджан. Прямо во время съезда 13 марта Верховный совет Литовской ССР принял «Акт о восстановлении независимости Литовского государства».
Это был Рубикон сразу по многим моментам. Во-первых, Союз как таковой был фактически ликвидирован. Хотя до его формального развала оставалось ещё полтора года, глядя на поведение генсека ЦК КПСС Михаила Горбачева, многим становилось понятно — власть качается, надо брать суверенитета столько, сколько можно унести. Во-вторых, становилось понятно, что пересобирать Союз в таких условиях придется в качестве очень рыхлой конфедерации. Короче говоря, новый Союз суверенных государств даже на Швейцарию не тянул.
Что ещё хуже, союзный центр сам инициировал процесс углубления и усугубления суверенизации — автономным республикам, краям и областям было дано разрешение заявлять о своей автономии от региональных центров. Делалось это для того, чтобы обуздать сепаратизм местных верхушек. Одно дело, если о независимости объявит целая республика СССР, например, Грузия. И совсем другое, если внезапно окажется, что на её территории есть автономные образования, которые хотят быть в составе Союза. Независимость повисает в воздухе, в воздухе начинает носится предчувствие гражданской войны и распада — региональные власти побегут в центр, чтобы урегулировать конфликт. Теряющая власть верхушка ЦК КПСС оказывается верховным арбитром, увеличивает свой престиж и вчерашнее поражение оборачивается колоссальной победой.
Так бывает с хитрыми планами: они никогда не сбываются так, как их задумывают. И этот «план подрыва регионалов» не сработал. Потому что покоился на шатком основании — лояльности крупнейшей республики Союза центру.
Крупнейшей республикой была РСФСР. И во главе радикалы хотели видеть не угодного Горбачеву руководителя, а бузотера и оппозиционера — фигуру сильную, решительную, способную бросить вызов союзному центру. И такой был под рукой — Борис Ельцин.
Он не был новичком в партийных и политических раскладах советской верхушки. В 1981 году Ельцин вошел в состав ЦК КПСС. С приходом Горбачева его карьера не остановилась, он курирует в ЦК строительную отрасль, руководит Москвой и чистит её от нелояльных новой верхушке элементов. В 1986 году избирается кандидатом в члены Политбюро ЦК, ещё немного — и Ельцин будет среди союзной верхушки, но тут наступает 1987 год.
В 1987 году Ельцин на фоне закрученной перестройки начинает кампанию критики партийного руководства. В итоге его снимают с Москвы и он вынужден каяться. Но кампания публичного унижения в условиях перестройки создает ему образ мученика, пострадавшего от происков «номенклатуры». Хотя Ельцина оставляют среди её членов, назначая на должность главы Минстроя СССР, для жителей Москвы, в особенности для либеральной интеллигенции, он герой-правдоруб.
Это поможет ему попасть в Верховный Совет и избежать критики за свои пьяные выходки за границей. Более того, первые рассказы об этом в «Правде» в 1990 году стоили места редактору газеты, так как широкая публика посчитала всё это публичным «наездом» и шельмованием «героя».
Однако куда существенней будет избрание Ельцина на I съезд народных депутатов РСФСР, который откроется 16 мая 1990 года. С первых же дней съезд погряз в разборках и противостоянии между просоюзными и региональными фракциями. Центр изо всех сил пыталась избрать на должность председателя Верховного Совета РСФСР своего человека. Но не получилось — 29 мая Борис Ельцин стал председателем ВС республики. Эта неудача фактически задала настрой происходящему на съезде.
По примеру республик Прибалтики и в ситуации открытой поддержки радикальных фракций «демократов», I съезд начинает рассматривать Декларацию о суверенитете РСФСР, в которой формулируется важный посыл — законы, действующие на территории республики, имеют преимущество перед любыми законами СССР. Что касается РСФСР, то она преобразуется в демократическое правовое государство с регулируемой рыночной экономикой. В проекте Декларации отсутствуют любые ссылки на социалистический характер власти, общества или экономики в республике. Некоторые поправки, которые попытаются хоть как-то обозначить социализм в новом государственном образовании, будут с треском провалены.
К 11 июня документ существует в двух редакциях. В одной явно говорится о заключении нового союзного соглашения в рамках сохраненного СССР, а в другой — о создании Союза суверенных государств.
Но постатейное обсуждение начинается со скандала. Народные депутаты обвиняют Горбачева в том, что он не дает транслировать на ТВ выступления Ельцина. Члену Президентского Совета Евгению Примакову приходится отбиваться от нападок и зачитывать обращение генсека ЦК КПСС, в котором тот заявляет, что всё это провокации и он ни в чем не виноват. Съезд не убеждается, но начинает, как обычно, застревать в процедурных вопросах.
В конечном итоге депутат Сергей Юшенков требует от лица левых радикалов перейти к принятию кардинальных решений. Только после этого начинается постатейное обсуждение Декларации о суверенитете. Которое идёт практически без происшествий весь день.
Больше всего 11 июня обсуждается важнейший вопрос: является ли Декларация юридически обязывающим документом или политическим заявлением. Депутаты перебирают все прецеденты, которые могут вспомнить: из эпохи американской и французских революций, пытаются разобраться в казуистике законодательства позднего СССР и принятых в 1989 году поправок к Конституции РСФСР. Наконец всё решает авторитет Бориса Ельцина. Декларация считается политико-правовым документом. Это не будущая Конституция, но в тоже время её преамбула и соглашение о намерениях. Что ещё важнее, для придания Декларации нужного веса решено принимать все статьи и её саму конституционным большинством в 2/3 голосов. И депутаты это выполняют — практически за каждую статью голосует более 75% депутатов.
Финальное поименное голосование проходит 12 июня 1990 года. Из 929 проголосовавших депутатов 907 голосуют за Декларацию о суверенитете РСФСР.
Принятый документ придал сил народным депутатам. Если до этого они не стремились сильно критиковать Горбачева, то последние дни съезда прошли в беспощадной и ожесточенной критике руководства. Президента СССР обвиняют в нарушении прав суверенных республик Союза, в подрывных действия против съезда нардепов РСФСР, в подавлении выступлений в Баку и Тбилиси. Действия Горбачева открыто называют неадекватными — все эти заявления встречаются аплодисментами. Съезду нравится, что теперь он — это единственная власть в стране. А по факту «демократические радикалы» откровенно бросили вызов союзному центру.
И центр не смог поднять брошенную перчатку. Фактически единственное, чем он смог ответить, это референдумом о сохранении СССР. Но, во-первых, его итоги так ни к чему и не привели. Во-вторых, процесс в Ново-Огарево, который должен был создать новую Союзную конфедерацию, закончился пшиком — августовский путч 1991 года поставил на нем большой и жирный крест. Впрочем, циники считали, что с Горбачевым во главе любой процесс должен был закончиться провалом.
В декабре от СССР ничего не осталось. РСФСР получила независимость 26 декабря 1991 года. А в 1992 году 12 июня — день принятия Декларации о суверенитете РСФСР — был признан государственным праздником: Днём России.
