Со дня убийства оппозиционного саудовского журналиста Джамаля Хашогги прошёл ровно год. 2 октября 2018 года диссидент, известный своими нелицеприятными инсайдами о жизни королевского дома, вошёл в саудовское консульство в Стамбуле, оставив снаружи свою спутницу, и пропал. За этот год Эр-Рияду предсказывали разное — от потери традиционных союзников до дворцового переворота. К какому из этих сценариев Саудовская Аравия действительно приблизилась, попытался разобраться News.ru.
Саудовская версия происходящего менялась несколько раз, однако теперь наследный принц Мухаммед был вынужден признать: он несёт ответственность за убийство Хашогги, но только в определённой мере. Разве королевская семья ведает, чем занимаются тысячи госслужащих? Об этом риторически вопрошал в разговоре с телеканалом CBS News сын Хранителя двух Святынь, комментируя появление карательного отряда из 15 человек в саудовской дипмиссии в самом сердце Турции. Даже сам Хашогги, если полагаться на оказавшуюся в распоряжении издания Daily Sabah аудиозапись из стамбульского консульства, не поверил, что происходящее с ним — возможно.
Как такое может происходить в консульстве? Я же сейчас ничего не пишу, — говорит Хашогги на аудиозаписи перед тем, как его зверски убьют и расчленят.
Несколько часов возни с жертвой — и тела саудовского журналиста так никто и не обнаружит.
Более того, несмотря на весь медиашум, поднятый вокруг убийства, никто так и не обнаружит жёсткого международного давления, которое должно бы последовать в ответ на казнь журналиста. Те страны, которые долгое время исповедовали политику ценностей, продемонстрировали, что можно обойтись декоративными мерами — понизить статус своих посредников на важных мероприятиях в королевстве, но не ставить точку в военно-техническом сотрудничестве. Даже яростный критик Саудовской Аравии — Турция, на чьей физической территории произошло убийство, — превратилась из обвинителя в адвоката саудовского правящего дома. В своей недавней колонке турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган провёл границу между убийцами и принцем Мухаммедом, параллельно отметив, что Анкара — друг Эр-Рияда и что она желает ему только добра.
А в кровавых преступлениях в Стамбуле виновато «теневое государство», уверен Эрдоган. И вряд ли здесь турецкий лидер имеет в виду своего давнего соперника — Фетхуллаха Гюлена, на которого в последние годы не возложили ответственность разве что за обесценивание турецкой лиры. Что имеет в виду Эрдоган, можно только догадываться. Вероятно, речь идёт о внутренней оппозиции, говорить о которой начали более активно после возвращения младшего брата короля — принца Ахмеда — из Великобритании в Саудовскую Аравию. Масла в огонь добавили и затеянные Мухаммедом «чистки» в руководстве Национальной гвардии, которое состоит из влиятельнейших племенных фигур. Дело в том, что «живучесть» правящего дома зависит во многом от племенного консенсуса. Отцу Мухаммеда королю Салману удалось утихомирить критиков давления на Нацгвардию, однако надолго ли?
За эти месяцы скандалу вокруг Хашогги удалось невозможное — привлечь внимание мировых политиков к тем действиям королевского дома, которые не интересовали никого годами. Это справедливо в отношении йеменского кризиса, прессинга оппозиционных фигур и «соблюдения» прав человека в стране, которая славится своим консервативно-религиозным укладом жизни. Как ни парадоксально, но досье Хашогги удалось аккумулировать и замкнуть на себе весь кризисный потенциал, который содержала в себе политика Саудовской Аравии как дома, так и на международной арене. Упор на этот комплекс проблем безуспешно, но делают конгрессмены в США, делают обозлившиеся региональные соперники Эр-Рияда, делают получившие второе дыхание оппозиционные лоббисты, обивающие пороги бюрократов в Вашингтоне и Брюсселе.
Упор на эти проблемные точки, вероятно, будут делать те родственники Мухаммеда, которые захотят сместить его после неизбежной смерти его отца. Способность короля Салмана вступать во внутренние споры и «отбивать» своего сына феноменальна, но она может быть утрачена ещё при жизни монарха. Что, если слухи о его ухудшающейся старческой деменции — вовсе не слухи? Особенно бросается в глаза, как любой отъезд Хранителя двух Святынь из Эр-Рияда порождает бешеное количество опасений, что вот-вот и он останется без живого наследника. Впрочем, всё это — версии. Реальный вызов устойчивости королевства может бросить смерть монарха.
Теоретически это потребует от остальных принцев клятвы на верность наследнику престола, обращают внимание эксперты, которые хорошо знают вопрос преемственности в королевстве. Если влиятельные фигуры Саудовской Аравии поставят под сомнение необходимость такой клятвы, легитимность Мухаммеда рухнет, как карточный домик. Может быть, самые ближайшие люди из его окружения и есть то «теневое государство», о котором предупреждает Эрдоган?
