Хабиб Нурмагомедов провёл онлайн пресс-конференцию в преддверии защиты титула чемпиона UFC в лёгком весе в Абу-Даби против Джастина Гейтжи, которая пройдёт на турнире UFC 254 24 октября. Боец рассказал о сопернике, подготовке к бою, судействе в ММА и условиях для тренировок в Абу-Даби, боязни крови, редких боях в UFC и горячем проспекте Хамзате Чимаеве. А ещё он показал отбитую на тренировках ногу. NEWS.ru представляет полную стенограмму общения чемпиона с прессой.
— Вам не мешает готовиться к бою тот факт, что вместе с вами на «Бойцовский остров» прилетели многие одноклубники?
— Непросто готовиться, когда многие твои одноклубники также проводят поединки в это же время. Мы вместе тренируемся, вместе гоняем вес. Это очень просто, но в день боя многое будет нервировать. Но что мы можем сделать? Это непростой спорт. Если ты хочешь быть чемпионом, ты должен брать на себя риск.
— Насколько сложно вам было проводить первый тренировочный лагерь без отца?
— Я не понимаю, когда люди спрашивают меня, насколько трудно тренироваться без отца. Конечно, это трудно, но я не понимаю, парни, почему вы продолжаете меня об этом спрашивать. Это очень сложно. У тебя есть отец? Если с ним что-то случится, как ты думаешь, тебе будет сложно или легко?
— Джастин Гейтжи сравнил ваш бой с шахматной партией. По части бойцовской стратегии вы чувствуете себя более сильным игроком?
— Я не думаю, что это будет шахматная партия. Как боец я намного лучше Джастина Гейтжи. Он крепкий парень, любит драться, любит кровь. Он настоящий воин, но если речь заходит о бойцовском интеллекте, то я намного лучше него. Но у него очень хороший тренер. В последнем бою с Тони Фергюсоном он давал ему очень толковые советы.
— В бою с Макгрегором вы точно предсказали исход боя и то, как вы его закончите. Можете сделать прогноз на бой с Гейтжи?
— Ничего не изменится. Если он сможет защититься от перевода в партер один раз, я буду делать это снова и снова хоть сто раз. Также я готов с ним боксировать, бить его ногами. Это будет микст кикбоксинга и борьбы. Моя цель — измотать его. Может быть, в третьем или четвёртом раунде придёт время его прикончить.
— Когда вы секундировали Зубайру Тухугова в Абу-Даби, вы 48 часов провели в изоляции. Как выглядел ваш тренировочный процесс в это время.
— У меня в номере были маты, беговая дорожка, скакалка, груша и велосипед. Я нормально тренировался. Всю свою жизнь я занимаюсь этим и знаю, что нужно и в какие дни делать. В эти два дня в Абу-Даби я больше индивидуально работал и давил на «качку». По прилёте в Дубай больше уделял время спаррингам. Нас принял наследный принц Дубая. Мы тренируемся в его резиденции и сдаём тесты каждые 48 часов. Я сдал уже 12 тестов за 20 дней и также вся моя команда. Если что-то не так и у кого-то есть хоть какие-то изменения, человека изолируют на пару суток. С этим очень строго.
— В Эмиратах всегда вам уделяют повышенное внимание и создают хорошие условия. Можете сравнить подготовку здесь с лагерями в США и России?
— За нами сильный уход. Главное, чтобы начинающие ребята не привыкли к этому. В 22 года у меня не было таких условий, а у них может засесть в голове, что всегда будут такие королевские условия, а нужен голод и в прямом, и в переносном смысле. Голод — это то, что движет бойцами, поэтому беспокоюсь за молодых ребят.
— Гейтжи сказал, что у вас никогда не было серьёзных повреждений в боях и он хочет посмотреть вашу реакцию на собственную кровь. У вас были серьёзные сечки на тренировках и когда в последний раз?
— Не могу вспомнить. Если пойдёт кровь, будет неприятно, как и всем. Я тренируюсь очень тяжело, правильно, делаю всё, чтобы мой бойцовский стиль наносил вред сопернику, но при этом я мог сохранить себя. Я не первый человек, у которого идёт кровь во время боя. Я стараюсь не пускать себе в голову то, что говорят мои соперники. Главное, быть готовым, когда клетка закроется, но я не хочу, чтобы у меня кровь шла.
— В UFC вы выиграли каждый раунд каждого боя. Что вы думаете о судействе в ММА?
— Иногда оно мне нравится, иногда — нет. Мне кажется, судейством должны заниматься те, кто дрался, у кого есть опыт внутри клетки. Хотя если все трое судей будут борцами, они будут больше оценивать борцовские навыки, а если мы посадим туда ударников, то наоборот. Но я не знаю, что мы можем сделать лучше, но не стоит давать судить рефери, которые никогда не соревновались в ММА. Парни ведут жёсткий бой, стремятся к победе, и неприятно, что их карьеру может загубить человек, который сам никогда не выступал в этом спорте.
— Перед боем к вам обращаются рефери с разъяснением правил и тем, как они будут принимать решения?
— Перед началом каждого боя рефери объясняют какие-то нюансы правил, но у меня к ним всегда один вопрос. Как вы будете принимать решение об остановке боя в случае рассечения или пропущенных ударов? Сколько ударов вы можете позволить пропустить бойцу? И прошу его не останавливать бой раньше времени, потому что я профессионал и беру на себя этот риск. В ММА один сумасшедший удар может изменить ход боя.
— А они объясняли вам, как будут оценивать бой?
— Нет, они всегда объясняют нам только правила. Это делает рефери в октагоне, а боковые судьи с нами даже не разговаривают. Я их даже в жизни не видел и не знаю, как они выглядят.
— А вы бы хотели, чтобы они стали более публичными?
— Это хорошая идея. Почему нет? Например, пусть объяснят свои решения в главных поединках вечера, почему они поставили такой счёт. Это будет интересно зрителям.
— Что вы думаете о Хамзате Чимаеве?
— Я пока не знаю, кого UFC готовит ему следующим соперником, но я считаю, что он заслуживает бойца из топ-10 или топ-15 в пятираундовом бою, а в случае победы в нём он заслужит претендентский бой. Недавно он сказал мне, что готов провести пятираундовый бой с топовым оппонентом в декабре. Это будет очень интересный главный бой вечера и привлечёт много внимания.
— Многие считают, что борьба Гейтжи станет вызовом для вас. Насколько хорошим борцом он вам представляется?
— Я смотрел все его бои и считаю, что у него хорошая защита от борьбы. Он знает, как бороться, и делал это почти всю жизнь. Но в последние шесть лет он не использует свою борьбу так, как использую её я. Я всегда использую борьбу на тренировках, внутри клетки. Борьба и контроль сверху — это то, что делает меня чемпионом. Не думаю, что в последние два года он стал лучше бороться. У него была база, заложенная с детства, но сейчас всё изменилось. Конечно, он знает, как защищаться от тейкдаунов, но мы тоже все знаем об этом его качестве. Если я буду атаковать его в первой половине боя, он будет готов. У него нет хорошей физической подготовки.
— Вас впечатлило то, что он показал в бою с Тони Фергюсоном?
— Конечно. Он показал великолепное представление, побив очень сильного оппонента, и показал, что может драться пять раундов. Но они дрались только в стойке и не пытались совершить проход в ноги в течение 25 минут. Это был бой по кикбоксингу, а со мной всё будет по-другому. Он должен будет опасаться тейкдаунов, бокса, борьбы и клинча. ММА — это не только ударка. Ему стоит опасаться моего давления на протяжении всего боя. Он должен быть готов.
— Дистанция и баланс также важны в ММА. Насколько эти факторы будут значимы в предстоящем бою?
— Мне кажется, они важны в любом бою. Дистанция и контроль важны всегда. Он будет стараться держаться подальше от меня и края клетки. Думаю, он будет использовать работу ног и попытается отбить мои ноги лоу-киками, но я готов ко всему.
— В боях без зрителей тренеров лучше слышно. Их роль в боях теперь повышается?
— Конечно, тренеры всегда важны, потому что иногда ты думаешь, что тебе это не нужно, что ты делаешь достаточно, но тренер поможет тебе всегда сохранять дисциплину. У Джастина Гейтжи очень хороший тренер. ММА — это не только физическая форма, ударка, борьба и бойцовский дух. Это ещё и ум. А у этого парня очень высокий IQ.
— Вы были на бое Исраэля Адесаньи на UFC 253. Он будет следующей большой звездой в UFC?
— Я думаю, он уже суперзвезда с рекордом 20-0. Он побил многих сильных парней: Уиттакера, Косту, Ромеро, дважды защитил свой титул.
— Отец вам успел что-то рассказать о Джастине Гейтжи, когда ещё был здоров?
— Да, мы общались обо всех соперниках из топ-10. Тогда ещё о нашем бое было рано говорить. Каких-то соперников он подбирал Исламу Махачеву, каких-то мне. Он говорил, что мои соперники Конор, Порье, Фергюсон, Сен-Пьер, а пока подерусь с ними, моё время закончится. В соперниках Ислама он видел более молодых бойцов, в том числе Джастина Гейтжи. Но он вышел на замену, выиграл у Тони Фергюсона и стал моим соперником. Отец всегда о нём хорошо отзывался.
— У вас второй год, когда вы проводите по одному поединку за год. Вы бы хотели драться чаще?
— Если честно, хотел бы драться чаще, потому что время уходит. В сентябре мне исполнилось 32 года. Сначала меня дисквалифицировали, потом вся эта история с пандемией, раньше были простои из-за травм. На высоком уровне часто драться тоже тяжело, как и держать постоянно себя в форме. Сказывается и случившееся с отцом.
— Как часто вы кого-то отправляете в нокдаун на спаррингах?
— Не хотел бы это обсуждать, но с 15 лет я надеваю перчатки. Я умею бить руками, ногами, коленями, умею защищаться. Вы никогда не видели у меня крови, хотя я конкурирую на высоком уровне много лет. Поэтому не беспокоюсь об оценке моей ударной техники. После окончания моей карьеры люди будут это смотреть, изучать. Как в 28 боях за 12 лет мне удалось не пропустить ни одного значимого удара. История нас рассудит.
— Как вы собираетесь защищаться от Гейтжи, чтобы не позволить ему вести его бой?
— Не знаю. Внутри клетки мы ответим на этот вопрос. Конечно, он попытается убить меня жёсткими ударами. Он очень крепкий парень. У него свой план, а у меня свой, а там посмотрим.
— А после победы над Гейтжи какая у вас будет мотивация?
— Хороший вопрос, но я не знаю. Я хочу прикончить Гейтжи внутри клетки 24 октября, а там посмотрим. Я люблю состязаться с лучшими бойцами мира. Я в UFC не для того, чтобы делать деньги. Я это могу и без UFC, у меня много бизнес-проектов.
— Уход в отставку возможен для вас после этого боя?
— Не думаю. У нас есть несколько вариантов, и мы их обдумаем после этого боя. Дэйна сказал, что у него есть для меня особое предложение. Я попросил его попридержать, а после боя мы поговорим уже.
— Вы говорили, что у вас нет интереса к реваншу с Конором Макгрегором и к участию с ним в Ultimate Fighter. Неужели его имя вас совсем не привлекает?
— Сейчас я сфокусирован на Джастине Гейтжи. Он очень голоден, идёт за своей мечтой, и его нельзя недооценивать. Он побил очень сильного соперника.
— Как вы работаете над защитой от лоу-киков Гейтжи?
— (Показывает ногу с отметинами от ударов.) Работаю как подобает одному из лучших бойцов мира. Моя нога к 24 октября должна быть стальной внутри клетки.
— Кто занимается её обработкой?
— Вся команда. Со мной очень много людей работает. Я полностью отдаюсь грепплингу, ударке, работе над выносливостью и набитию моей передней ноги. Я много дрался с хорошими кикерами: дос Анжус, Барбоза, Порье. Они все хорошо бьют по ногам. Барбоза заканчивал соперников ударами ногами по ногам, по корпусу и по голове, но мой прессинг не даёт им времени, чтобы много бить ногами, но всё может быть. Я всегда готовлюсь под сильные стороны своего соперника, и этот бой не исключение.
— Кто в вашем лагере больше всех похож на Джастина Гейтжи?
— Думаю, что Мовлидин Хайбуллаев. Здесь Шарип Зайнуков и Гаджи Рабаданов. Они нападают на меня свежими и меняются каждый раунд. Есть Усман Нурмагомедов, который очень хорошо бьёт лоу-кик, вы видели, что он сделал с соперником в недавнем бою. Под Ислама у нас другие спарринг-партнёры. Он левша и ему нужен левша. На нас работают 20 человек, и подготовка идёт очень хорошо.
— Вы несколько раз в первых боях в UFC роняли соперников апперкотами, а Гейтжи упал от апперкота с Фергюсоном. Почему у вас так хорошо получается в стойке именно этот удар?
— Зачем вы раскрываете наш план. Апперкот проходит потому, что все ожидают от меня прохода в ноги, приседают на защиту ног, и в этот момент можно взрываться. Я как борец, как человек, который боролся в куртке, имею хорошую спину, поэтому так взорваться мне очень удобно. Этот удар очень подходит для моего тела. В последних боях я не использовал этот удар, но это оружие у меня есть. Я могу работать джебом, могу бить оверхенд, проходить в ноги, в корпус. Так что у меня богатый арсенал. К этому бою собираюсь подойти очень серьёзно.
— Вы атаковали Порье в партере приёмами, а не добивали. С чем это связано?
— Я много работаю в партере помимо того, что улучшаю ударку. С каждым боем я лучше становлюсь в партере: забираю спину, сажусь на живот, захожу на удушающие. Постоянно пытаюсь финишировать соперника и считаю, что мой партер стал намного лучше, даже со времён боя с Порье.
