На борьбу с коронавирусом российские власти направляют всё больше ресурсов, о чём свидетельствуют материалы госзакупок, постановления правительства по выделению дополнительных миллиардов и другие меры. Такие, например, как строительство нового инфекционного корпуса больницы в Новой Москве. Некоторые наблюдатели опасаются, что вынужденный золотой дождь, который посыпался на систему здравоохранения, для кого-то может стать альтернативным прочтением трагедии Пушкина «Пир во время чумы». NEWS.ru решил изучить противоэпидемические шаги властей и антикоррупционные претензии, предъявляемые к ним обществом.
Топоним Коммунарка за последние недели едва ли не стал популярнее, чем в 1938 году, когда там располагался зловещий расстрельный полигон НКВД. Теперь рядом с одноимённым посёлком и неподалёку от мемориального комплекса жертвам репрессий располагается больница, куда на лечение привозят людей с подозрением на коронавирус. Вспомогательный корпус возводится и в окрестностях расположенной в Новой Москве деревни Голохвастово. Распоряжение возвести этот объект отдал мэр Москвы Сергей Собянин 5 марта. С того времени, по данным столичных властей, выполнено 40% работ, а в эксплуатацию здание намерены ввести уже через три недели. Блок рассчитан на 500 мест, из которых 260 — реанимационные.
Столь оперативные меры столичных чиновников в области здравоохранения хорошо иллюстрируют старинную поговорку «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Дело в том, что до этого столичные (и не только) власти на протяжении ряда лет занимались оптимизацией здравоохранения, в результате которой были закрыты несколько важных стационаров, часть которых до сих пор стоят «заколоченными».
Зачем строить в угаре допкомплекс к больнице в Коммунарке, у чёрта на рогах, когда в Москве, в самом центре, стоят несколько закрытых Собяниным больничных корпусов, например ГКБ № 6 на Бауманской (между улицами Старая и Новая Басманная). Ну да, она стоит заколоченной, но привести её в порядок гораздо быстрее и эффективнее, чем строить какой-то новый комплекс. И таких закрытых больниц и поликлиник у нас десятки. Понятно, что под коронавирусную истерию можно списывать бюджет, а также принятые ранее неэффективные решения о сокращениях врачей, отделений и койко-мест, совершать подвиг, рисуя плакаты в стиле «We can do it», надрываясь и строя посреди чистого поля инфекционные боксы (ещё неясно, будут ли они востребованы). В общем, сначала поломали всё московское здравоохранение, а теперь, стиснув зубы, его же восстанавливаем (на самом деле — нет) — классическая схема, описанная Гашеком в актуальном на все времена «Швейке»: «Но попадались и малодушные, которые, лишь только дело доходило до клистира, заявляли, что они уже выздоровели...»
Точку зрения Гращенкова не совсем разделяет лидер профсоюза «Альянс врачей» Анастасия Васильева. Она считает, что строительство больницы в Новой Москве — это достижение отечественного здравоохранения на фоне оптимизаций.
Новое здание хорошо тем, что оно построено по новым технологиям. Для инфекционных больниц нужны изолированные боксы с определённым типом вентиляции — обеззараживающим. Это важно, ведь коронавирус — это воздушно-капельная инфекция. В старых больницах через общую вентиляцию распространение инфекции может быть таким, как на лайнере Diamond Princess (на нём от инфицированного COVID-19 гражданина Китая заразились более 700 человек из 4 тысяч пассажиров. — NEWS.ru). Строительство нового здания со всеми современными технологиями, конечно, стоит безумных денег, и у нас мало специалистов, которые могут так быстро это сделать. Нужны колоссальные усилия, но, слава богу, хоть одну [больницу] строят.
По её мнению, чтобы сравнить, что в каждом конкретном случае важнее — строить новые стационары или расконсервировать оптимизированные, необходим экономический анализ.
Всё зависит от того количества больных в единицу времени, которые будут поступать. Допустим, если через две недели будет 1–5 тысяч заболевших, то проще будет расконсервировать. И ещё нужно сопоставить, насколько быстро можно новую больницу возвести или насколько эффективно и быстро можно запустить старую, — продолжает Васильева.
Как полагает депутат Госдумы Александр Хинштейн, строительство нового медцентра в Новой Москве решит массу тех проблем, с которыми не справится расконсервация, модернизация и реконструкция ранее закрытых учреждений.
Мы столкнулись с новыми вызовами, и мировой опыт (на примере того же Китая) показывает, что и там идёт не переоснащение больниц, а строительство новых. Тем более подобные учреждения должны находиться на определённой территории, иметь достаточные собственные площади и прилегающие зоны, чтобы избежать любой возможности заражения. На территории основной Москвы это было бы сложнее, а пригород мне представляется гораздо лучше.
Главврач Московской городской клинической больницы имени Жадкевича Александр Мясников вообще полагает, что «иногда проще снести всё до основания, а потом построить новое». Медик объясняет это тем, что оптимизированные ранее объекты «просто не восстановить с такой скоростью». К тому же большой объём работ потребуется на их расконсервацию, особенно если речь идёт о тех стационарах, которые до ликвидации не имели инфекционного профиля, предполагающего отдельную вентиляцию и систему изоляции больных. Намного проще и дешевле построить новый стационар в соответствии с новыми требованиями, уверен медик.
Ещё в 2014 году были озвучены планы властей Москвы закрыть 15 больниц. Как отмечал в начале 2019 года оппозиционер и глава муниципального округа Красносельский Илья Яшин, при Сергее Собянине Москва якобы лишилась 60 больниц и 400 поликлиник, в результате чего под сокращение попали 20 тысяч медработников. При этом население столицы за последние 10 лет выросло более чем на 1 млн человек.
В ряде регионов местные СМИ пишут, что отдельные медучреждения, особенно в отдалённых районах, якобы испытывают дефицит с необходимыми для лечения осложнений от коронавируса аппаратами искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ) и экстракорпоральной мембранной оксигенации (ЭКМО).
По оценкам информационно-аналитической системы Headway, всего в российских учреждениях здравоохранения имеется около 42–43 тысяч таких аппаратов. Среди регионов лидерами по оснащённости являются Москва (6414), Санкт-Петербург (2348), Московская область (2270), Ставропольский край (2264), Татарстан (1571), Свердловская область (1101), ХМАО (1082) и Краснодарский край (1000). С начала года было закуплено 618 единиц новой техники.
Согласно методическим рекомендациям Роспотребназдора от 10 декабря 2018 года, на 1 млн жителей требуется до 200 аппаратов ИВЛ. Иными словами, населению страны в 146,7 млн человек такого оборудования необходимо не менее 29 300 единиц. В начале марта НМИЦ фтизиопульмонологии и инфекционных заболеваний Минздрава обнародовал данные, согласно которым в отделениях реанимации и интенсивной терапии российских больниц насчитывалось свыше 33 тысяч таких машин, но оборудование для ЭКМО отсутствует в 17 субъектах.
Столкнувшись с этой проблемой, кабмин выделил из резервного фонда крупные транши на закупку оборудования. Однако наблюдатели полагают, что на экстренных расходах могут нагреться коррупционеры.
Решением премьера Михаила Мишустина 23 марта правительство выделило из резервного фонда 7,5 млрд рублей на закупку не менее 5,7 тысячи аппаратов ИВЛ и ЭКМО. Единственным поставщиком определено АО «Концерн радиоэлектронные технологии» (КРЭТ) госкорпорации «Ростех». Одним из предприятий КРЭТ, занимающихся производством медтехники, в том числе аппаратов ИВЛ, является Уральский приборостроительный завод Екатеринбурга.
Как сообщили NEWS.ru на предприятии, в настоящее время у них нет в наличии ни одного аппарата. Всю технику такого рода компания, как сообщил её представитель, отгружает под госзаказ. По 100-процентной предоплате заказ приходится ожидать 90 дней. Таким образом, требуемая техника будет поставлена лишь к середине лета.
Ценовой разброс по подобным аппаратам на уральском предприятии достаточно велик. Так, универсальный «Авента-М», подходящий и детям, и взрослым, в среднем стоит 1,3–1,4 млн рублей «в не очень расширенном функционале и комплектации». В самой широкой комплектации такое приспособление обойдётся в 1,7 млн.
Самый дешёвый аппарат, выпускаемый Уральским приборостроительным заводом, это «Фаза-21». Стоит он около 500 тысяч рублей и подходит как для взрослых, так и для детей. Но он был разработан давно и поэтому вместо цифрового дисплея и цифровой индикации имеет ограниченный функционал. К тому же вентилировать на нём пациентов можно не очень долго и далеко не самых сложных, в отличие от «Авенты-М», которую обычно закупают больницы.
Помимо этого, руководство десятков российских регионов с февраля выделило в совокупности более 1 млрд рублей на закупку аппаратов ИВЛ. Это более 120 тендеров, которые разместили также власти Башкортостана, Краснодарского и Красноярского краёв, Белгородской, Кировской, Ростовской, Самарской, Сахалинской и Челябинской областей и других субъектов.
Самый крупный тендер объявили власти Краснодарского края. Этот субъект намерен приобрести 36 единиц техники по начальной цене в 94,5 млн рублей, или за 2,6 млн рублей за штуку.
Власти Москвы намерены купить аппараты ИВЛ на общую сумму 51,6 млн рублей. На аукцион заявилась лишь одна компания — ООО «Терапевт». Внезапно она снизила сумму до 314,8 тысячи. Но, как выяснил NEWS.ru из конкурсной документации, всего столичные власти намеревались приобрести 164 недорогих аппарата, и в сумме они обойдутся столичному бюджету именно по первоначальной цене. Компания-победитель зарегистрирована в Москве в 2015 году, её уставной капитал равен 11 тысячам рублей, хотя за историю своего существования эта фирма поучаствовала в 55 госзакупках на общую сумму 146,9 млн рублей, из них не было выиграно девять тендеров на общую сумму в 15 млн рублей. По поставке 164 аппаратов ИВЛ пока контракт не заключён.
Единственным учредителем ООО «Терапевт» выступает Хайдар Гуфранов, имеющий отношение к нескольким другим коммерческим структурам, связанным с фармацевтикой и производством медицинского оборудования. Среди них — компания «Формед», у которой в отличие от ООО «Терапевт» есть сайт. Там указано, что эта организация занимается поставкой и продвижением медицинского оборудования, а также внедрением новых врачебных технологий. При этом на странице компании говорится, что «Формед» является не производителем, а всего лишь посредником — «официальным и авторизованным представителем заводов — производителей медицинского оборудования».
Довольно странный контракт на 192 млн рублей был заключён 14 марта столичным департаментом здравоохранения с единственным поставщиком портативных лабораторий и тестов на коронавирус — ООО «Эвотэк-Мирай Геномикс». Владельцем 50% активов этой компании является японская фирма Mirai Genomics. В 2019 году сообщалось, что эта структура обещала вложить 2,5 млрд рублей в производство в Татарстане систем автоматической диагностики вирусов гриппа Lifering. Позднее в СМИ появились публикации о сомнительности данного проекта. Остальные 50% подрядчика столичного депздрава принадлежат российскому ООО «Генетические технологии», которое в свою очередь частично контролируется британской юридической компанией Legal Intelligence Group. По некоторым данным, отношение к ней имеет бизнесмен Максим Викторов, в августе 2012 года ставший советником министра обороны Анатолия Сердюкова, пока последний через несколько месяцев не лишился должности и не оказался фигурантом дела о хищениях в «Оборонсервисе».
Кстати, по данным из государственного реестра юридических лиц, некий Викторов Максим Валерьевич является одним из конечных бенефициаров ООО «Эвотэк-Мирай Геномикс» наряду с Козловым Алексеем Юрьевичем. Последний, кроме ООО «Генетические технологии», также причастен к ООО «Сигма-инвест». Видами деятельности этих компаний являются финансовые услуги и венчурное инвестирование.
Согласно контракту депздрава с ООО «Эвотэк-Мирай Геномикс», разработчиком тестов выступает ООО «Смартлайфкеа», в феврале переехавшее из Казани в Москву. У этого общества отсутствует номер телефона, а уставной капитал составлял 10 тысяч рублей (только после того, как эта фирма оказалась в орбите внимания СМИ, в реестре юрлиц произошли изменения, и указанная сумма с 19 марта увеличилась в шесть раз). Директором и владельцем 18% активов компании выступает Зайнуллин Рамиль Хатямович. Остальные 80% контролирует японская фирма Lvl.
Как обратили внимание в Центре антикоррупционной политики партии «Яблоко», спешное заключение контракта с сомнительной компанией указывает на то, что «через фейковые разработки могут быть отмыты деньги с поставкой более дешёвых тестов из Китая». Партийцы проинформировали об этом мэрию Москвы.
Лидер «Альянса врачей» Анастасия Васильева уверена, что российским властям следует отменить запрет на приобретение зарубежных тестов для распознавания COVID-19.
Я вообще не понимаю. зачем нужно лицензирование, сейчас не время лицензировать что-то, этими бюрократическими бумажками заниматься. Необходимо снять запрет на закупку импортных тестов. Потому что если снимут запрет, население само сможет покупать тесты. На рынок на конкурсной основе нужно выводить все тесты. И чтобы наши учёные посмотрели, какой лучше работает. Надо использовать глобальные мировые наработки, а не только наши. Ведь по отзывам инфекционистов, результат наших тестов нужно ждать неделю. А скорость здесь — определяющий фактор, чем раньше диагноз, тем быстрее лечение, — утверждает Васильева.
По некоторым данным, в ближайшем будущем в стране может появиться единый поставщик медицинских масок для всех лечебных учреждений и аптек. С санкции кабмина им якобы может стать группа компаний «Дельрус», основные офисы которой располагаются в Москве и Екатеринбурге, а представительства имеются в десятках российских субъектов и некоторых странах ближнего зарубежья. Единственным учредителем головного ЗАО «Дельрус» выступает ООО «Дельта» с уставным капиталом в 10 тысяч рублей и основным видом деятельности «вложения в ценные бумаги», зарегистрированное в Екатеринбурге. Его бенефициарами выступают Юлай Магадеев, а также Людмила и Максим Гузовские. Они имеют отношение к десяткам компаний, связанным с медициной, финансами, торговлей лекарствами и другими отраслями.
На сайте группы компаний говорится, что они оказывают услуги по техобслуживанию и ремонту медтехники, проектированию и оснащению лечебно-профилактических учреждений, а также аудиту и консалтингу в области здравоохранения.
Госдума не останется в стороне, и мы будем внимательно смотреть, как осуществляются закупки. Понятно, что ситуация внештатная и ни о каком соблюдении конкурсных процедур речи идти не может при закупке масок, необходимого медицинского оборудования и средств защиты. Но при этом стоимостные показатели должны быть прозрачными. Поэтому сейчас заключаются контракты по приобретению средств индивидуальной защиты, медоборудования, а мы, в свою очередь, будем анализировать, как эти контракты заключаются и насколько эти цифры являются обоснованными. И желание каких-то отдельных чиновников погреть руки на человеческой беде должно завершиться неотвратимостью наказания, — резюмирует Александр Хинштейн.
Александр Мясников уверен, что нынешние условия не способствуют «распилу» противоэпидемического бюджета, в первую очередь в силу неких политических обстоятельств.
Мы прекрасно знаем: если чиновниками выделяются деньги, то, скорее всего, они будут растащены. Но сейчас совсем другая ситуация. Вы реально себе представляете, что чиновник может украсть деньги у Собянина или у Путина (а это всё на контроле)? Даже самый законченный вор из инстинкта самосохранения не станет этого делать.
При этом медик не стал конкретизировать, на чём основана такая его уверенность.
Эпидемия COVID-19, как и многие другие чрезвычайные явления, обнажает и подчас усиливает те или иные проблемы, с которыми сталкивается социум. Даже в режиме вынужденной самоизоляции можно заметить, что велики не только глаза у страха перед новой заразой, но и чьи-то аппетиты. Хотя не всегда и не везде.
В подготовке материала также участвовала Марина Ягодкина.
