В колонии в Иркутской области 9 апреля вспыхнул бунт. Начался он с конфликта между сотрудниками учреждения и помещёнными в штрафной изолятор заключёнными. По информации СМИ, конфликт спровоцировали охранники, которые стали отбирать у осуждённых сигареты. Один из них отказался пройти личный досмотр и вскрыл себе вены, затем то же повторили ещё несколько заключённых. Позже в колонию прибыл спецназ ФСИН, бунт был жестоко подавлен. По данным источника NEWS.ru, подобное может повториться в одной из якутских колоний.
В исправительной колонии № 1 в Якутии «люди находятся на грани, и вот-вот начнётся то же, что и в Ангарске», сообщил источник из числа заключённых. Причина тому — плохое отношение к арестантам со стороны сотрудников .
Администрация колонии предъявляет абсурдные требования. Например, сейчас идёт интенсивное таяние снега. Нас выгоняют на плац, и мы стоим по щиколотки в воде просто так, без какой-либо причины. Ещё расселили целый отряд, где содержались старики и инвалиды, по общим отрядам. Требовали потом, чтобы они делали зарядку, — рассказывает осуждённый.
Кроме того, он утверждает, что подать на условно-досрочное освобождение можно по факту только с разрешения руководства колонии. «На 95% мы решаем, а не суд, уйдёте вы или нет», — заявляют местные сотрудники ФСИН. Также, по его словам, администрация зачем-то намеренно создаёт такие условия, при которых невозможно работать: сотрудники выносят оборудование из производственных помещений, цеха простаивают, а заключённые не имеют возможности хоть сколько-нибудь заработать.
По словам заключённого, похожая картина во всех колониях региона.
Он утверждает, что так было не всегда, перемены начались около полутора лет назад, когда на должность первого заместителя руководителя УФСИН по Якутии пришёл новый человек — приезжий, полковник внутренней службы Василий Седрисев. Наш источник предполагает, что новый начальник, возможно, установил новые правила и порядки для своих подчинённых, начал их штрафовать, тем самым озлобил их, и они начали срываться на осуждённых, «стали агрессивные, как собаки». До прихода в управление Седрисева, отмечает он, сотрудники колонии во многом шли навстречу в ответ на просьбы.
Почти всё руководство якутского УФСИН состоит из приезжих. В частности, первый заместитель Седрисев трудится в этой должности с сентября 2018 года, он был переведён из республики Коми. Член местной ОНК Николай Гребенников в разговоре с NEWS.ru заявил, что быть приезжим, работая в системе ФСИН, скорее, наоборот, плюс.
Приезжие легче меняют здешний привычный уклад, организуют под себя. К тому же у них здесь нет никаких связей, значит, не будет кумовства, — считает он.
При этом наш источник в колонии отмечает, что Седрисев якобы «нетерпим к другой расе».
Когда он приезжает в лагерь для обхода, всегда придирается к якутам, — говорит он.
Гребенников напомнил, что в якутских колониях среди заключённых уже были попытки выразить несогласие. В декабре 2018-го несколько человек зашили себе рты в знак протеста против условий содержания. Семеро заключённых, решившихся на этот шаг, на тот момент содержались в штрафном изоляторе, однако, несмотря на зиму и морозы, были вынуждены ходить без зимней одежды и спать на полу. Также они жаловались на избиение со стороны сотрудников колонии.
Заключённый из ИК-1 утверждает, что люди «на грани и боятся, что случится, как в Ангарске». По его словам, уже были инциденты, когда осуждённые не сдерживались и начинали кричать на администрацию, матерились. Также он говорит, что жаловаться некуда. Один из заключённых, по свидетельству мужчины, пытался добиться от администрации колонии соблюдения прав, например, жаловался на урезание веса посылок и передач. В итоге, резюмирует он, «человек уже третий или четвёртый месяц не вылезает из ШИЗО».
Кроме того, якутские заключённые теперь лишены возможности обратиться к председателю местной ОНК Марине Семёновой. В прошлом году она сама стала подследственной — её обвинили в мошенничестве. Сейчас женщина ожидает начала судебного разбирательства. Наш собеседник в колонии утверждает, что она часто посещала исправительное учреждение и «очень помогала».
Руководитель организации «Русь сидящая» Ольга Романова считает, что почти всегда тюремные бунты провоцируются администрацией колонии, заключённые чаще всего понимают, что за попытку мятежа их накажут ещё суровее. Так, по её мнению, произошло и в Ангарске.
Заключённые — это люди простые, и при малейшей провокации они могут поддаться на неё, как было в Ангарске. Там была совершенно очевидная провокация на бунт. Потому что четыре года не было в Иркутске начальника ГУ ФСИН. А это богатая зона с дармовой рабочей силой и совершенно бесконтрольная, потому что это зона строго режима и для рецидивистов. Там три богатых лесопилки. Назначен новый директор, а через две недели вспыхивает бунт, сгорают лесопилки. Здесь понятно, что скрывают преступления, скорее всего хищения, и ревизия ничего не найдёт. Удобная вещь — бунт. А парни получат дополнительный срок. Надо всегда смотреть, в чём проблема. Очень редко, когда сами заключённые провоцируют бунт, я не припомню такого случая. Скорее всего, речь идёт о провокации со стороны сотрудников. Это могут быть и пытки, и незаконное лишение свиданий, это может быть незаконная переработка. Это может быть и незаконное лишение медикаментов, незаконное помещение в туберкулёзные бараки здоровых людей. Всё что угодно. Это связано с тем, что система закрыта и это военная система. ФСИН — это силовики. И ни один силовик в жизни не может перевоспитать другого человека.
Также правозащитница полагает, что в нынешней ситуации пандемии беззаконие в тюрьмах только обостряется.
Издевательства, пытки, унижение человеческого достоинства, лишение медицинской помощи — в российских колониях они были всегда и повсеместно, сейчас они увеличиваются, во многом по причине усиления бесконтрольности. Потому что в связи с карантином, пандемией запрещены свидания, очень сильно ограничены в доступе и члены ОНК, и адвокаты. В отсутствие адвокатов и членов ОНК там можно делать вообще всё что угодно, — говорит Романова.
Пресс-служба УФСИН по Якутии не ответила на запрос NEWS.ru.
В подготовке текста участвовала Марина Ягодкина.
