Брюссель считается столицей Евросоюза, поэтому Бельгия фигурирует в российских новостях в основном в связи с очередным продлением санкций ЕС. Но, как отметил посол Бельгии в России Жан-Артур Режибо в эксклюзивном интервью News.ru, эти ограничения не мешают развитию торговых связей России и Бельгии. Дипломат также рассказал о своём недавнем путешествии по российским регионам и Белоруссии, оценил украинский закон о языке и поделился, чем удивили его российские студенты.
— Недавно вы совершили путешествие по России. В каких городах вы побывали и какова была цель поездки?
— Мы совместили несколько возможностей в одном путешествии. Может быть, вы знаете, что необработанные алмазы — очень важная статья нашей торговли, потому что Антверпен — центр мировой торговли алмазами. А Россия — производитель алмазов № 1. Поэтому мы воспользовались возможностью посетить алмазную шахту российской компании «АЛРОСА» в городе Мирный в Якутии. Затем мы двинулись в Иркутск. Торговая палата Бельгии и Люксембурга организовала поездку для компаний из этих стран, к которой я присоединился. Мы провели встречи с местными властями, инвестиционными агентствами, посетили офисы российских компаний. Я также произнёс речи на французском языке в «Альянс Франсез» (культурно-просветительская НКО, осуществляющая свою деятельность при поддержке посольства Франции. — News.ru) и на английском — в университете Иркутска. Во время поездок я всегда стараюсь встречаться не только с местными властями, но и с простыми людьми.
Затем на пути во Владивосток, где наши швейцарские коллеги организовали с нами экономическую миссию для швейцарских и бельгийских компаний, мы остановились в Хабаровске — программа визита была аналогичной. Во Владивостоке у меня с моим швейцарским коллегой состоялась очень интересная и открытая дискуссия со студентами местного университета. Она длилась более двух часов. Должен сказать, что у них был очень высокий уровень владения английским языком. Мы также посетили порт Владивостока. Это главный российский порт на тихоокеанском побережье, а Антверпен — второй по величине порт Европы (первое место занимает Роттердам. — News.ru), так что между этими двумя портами существует своеобразная связь.
Кроме того, в программе нашего визита был владивостокский океанариум, потому что экраны, используемые в его аквариумах, произведены в том числе бельгийской компанией. И мы насладились балетом в местном театре, после чего встретились с бельгийским балетным танцором, который живёт во Владивостоке.
— Расскажите подробнее о вашей дискуссии со студентами. О чём вы говорили?
— Мы начали с типа федерализма в наших странах — Швейцарии и Бельгии. А затем перешли на внешнюю политику, включая Украину. Это было очень интересно, потому что это был открытый диалог, основанный на аргументах и уважении. И никакой пропаганды.
— Что вам запомнилось больше всего из этого путешествия?
— Много чего! Когда спускаешься в шахту на глубину 1200 метров, это определённо впечатляет. Должен сказать, что мы были приятно удивлены и серьёзностью подхода этой компании, мерами безопасности, а также довольно благоприятными условиями труда на производстве. Но, пожалуй, больше всего мне запомнилось посещение «Альянс Франсез» во Владивостоке. Нам сказали: «Как мы счастливы видеть в нашем городе европейских послов!» Они тоже ощущают себя европейцами, хотят поддерживать связь с Европой несмотря на то, что территориально находятся в Азии и имеют много возможностей сотрудничества с соседними странами — Японией, Кореей, Китаем. Это поразило меня.
— Какие направления экономического сотрудничества являются приоритетными для России и Бельгии помимо тех, что вы уже назвали?
— Необходимо понимать, что бельгийское правительство не влияет напрямую на торговлю. Выбор в пользу России делают частные субъекты, компании. Что мы стараемся сделать, так это поддержать их всегда, когда они обращаются к нам за поддержкой, если сталкиваются здесь с проблемами. В этом случае мы пытаемся решить их, взаимодействуя с российскими властями. Отвечая на ваш вопрос, отмечу, что главной статьёй нашего экономического сотрудничества остаются газ и нефть. Мы импортируем товары из России примерно на €8 млрд и экспортируем на €4 млрд, в основном химическую продукцию и технику.
— Как Бельгия относится к проекту российского газопровода «Северный поток — 2»? США и ряд других стран считают, что он увеличит зависимость Европы от российского газа.
— Бельгийская политика в этой области очень чёткая. Она была установлена после первого нефтяного шока в 1973-м, когда страны ОПЕК ввели эмбарго на экспорт нефти в страны Запада. Этот урок дался там большой ценой. Поэтому мы разработали политику диверсификации.
Идея диверсификации касается как типов энергии — мы используем газ, нефть, энергию атома, солнца и ветра, — так и стран, от которых мы получаем энергоносители. Мы бы никогда не стали закупать нефть только из одной страны. Россия имеет большую долю на нашем рынке, но газ нам также поставляет Катар. В идеале такая политика должна распространяться на весь Евросоюз, но в настоящий момент решения в этой области принимаются на национальном уровне. Для каждой страны это свой выбор.
— Значит, Бельгия не выступает против «Северного потока — 2»?
— Нет, на самом деле мы его поддерживаем. Бельгийские компании тоже участвуют в этом проекте. Газ по этому трубопроводу будет поступать не только в Германию, но и другие европейские страны.
— Насколько санкции влияют на экономическое сотрудничество России и Бельгии?
— Я бы сказал, что эффект от них скорее психологический, но есть и практический. Сразу после того, как мы ввели санкции, был отмечен спад в торговле, где-то между 25% и 30%. С 2017 года торговля отчётливо начала восстанавливаться — почти до уровня 2014 года. Так что последствия были, но не огромные. В Бельгии больше говорят не об эффекте санкций ЕС, а о контрсанкциях — том факте, что российское правительство решило прекратить импортировать свежие продукты из наших стран.
— Вы также недавно побывали в Белоруссии. Расскажите об этой поездке.
— Цель её была такой же — поддержать бельгийские компании. В данном случае это были фирмы, работающие в медицинской сфере. Я также посетил Министерство иностранных дел и встретился с послом Евросоюза. Так как у нас нет постоянного представительства в Белоруссии, всегда полезно узнать больше от близких друзей по ЕС. Кроме того, как и обычно, я посетил местный университет и встретился с представителями гражданского общества.
— Кстати о гражданском обществе. Как вы оцениваете положение демократии в Белоруссии?
— Это не то, что мы называем демократией. Наблюдатели Евросоюза подтвердили, что прошедшие недавно парламентские выборы не были честными и свободными, что, в общем-то, не стало сюрпризом. С другой стороны, мы должны признать, что несколько лет назад Белоруссия приняла решение освободить всех политических заключённых, по этой причине ЕС отменил практически все санкции против Минска. Так что, да, положение прав человека в этой стране оставляет желать лучшего, но мы верим в возможность диалога с местными властями, чтобы постепенно улучшить ситуацию.
— Вам это удаётся?
— Да, ситуация, конечно, слишком медленно, но улучшается. Однако именно граждане Белоруссии должны решать, как их страна будет эволюционировать и в каком направлении. Если они хотят что-то сделать, мы всегда готовы работать с ними, но инициатива должна исходить с их стороны.
— Недавно вы заявили, что Бельгия готова способствовать улучшению отношений России и стран Балтии. Что это означает на практике, есть ли уже какие-то конкретные планы, инициативы на этом направлении?
— Я не говорил, что у нас есть конкретные планы. Я только подчеркнул, что с одной стороны, понимаю российские аргументы, эмоции. Но я также понимаю и наших балтийских партнёров, их эмоции. Они относятся к одному и тому же историческому периоду иногда с полностью противоположными чувствами. Мы, бельгийские дипломаты, пытаемся понять обе стороны. И мы можем только попытаться убедить их вести такой вид диалога: не сосредотачиваться на себе, а пытаться понять и другую сторону. Это условие достижения компромисса.
Я не согласен с утверждением, что отношения между Россией и странами Балтии плохие во всех сферах. К примеру, ЕС очень гордится тем, что финансово поддерживает трансграничные программы в этом регионе, в которых участвуют как российское, так и прибалтийские правительства. Даже министр Лавров любит подчёркивать, что в практических вопросах сотрудничество всегда может быть плодотворным. Так что, если есть желание с обеих сторон, отношения возможно улучшить.
— В конце октября появилось сообщение о том, что непризнанная Донецкая народная республика (ДНР) открыла нечто вроде дипломатического представительства в Бельгии. Посольство Украины в Бельгии назвало это российской провокацией и пообещало работать с бельгийскими властями, чтобы добиться его закрытия. Каково ваше личное отношение к этой ситуации и согласны ли вы с утверждениями украинской стороны о том, что за этой инициативой стоит Москва?
— Насчёт того, кто за этим стоит, я ничего не знаю. Нет оснований делать такие утверждения. Что мы знаем наверняка, так это то, что мы не признаём ДНР. Поэтому ни при каких обстоятельствах мы бы не признали подобное посольство на территории Бельгии, это бы противоречило международному праву и нашей политике. Точка.
Правда в этой истории то, что бельгийский гражданин вместе с примерно тремя другими людьми основал некоммерческую организацию в Бельгии. Каждый наш гражданин может основать такое объединение. И если это просто организация, без публичного признания, никто не может им воспрепятствовать. Украинское посольство действительно обращалось к моим коллегам в Брюсселе по этому поводу, и им ответили то же самое, что я сказал вам. Эта организация не имеет ничего общего с правовыми вопросами или внешней политикой, мы не можем её запретить.
— Россия — это многонациональная страна, но и в Бельгии население говорит на трёх языках. Во многих странах, как например, на Украине или в балканских государствах, это является потенциальным полем для конфликтов. Как уживаются сообщества в Бельгии и какой совет вы можете дать многонациональным и многоязычным странам?
— Смотря что вы понимаете под словом «конфликт». Если это просто споры, дискуссии, то в Бельгии они протекают бесконечно, с самого момента основания государства в 1830 году. Это очень значительный политический вопрос внутри страны: какой язык мы можем использовать в официальных документах и на каких территориях. Конфликты возникают в основном между двумя лингвистическими группами: фламандцами на севере, их около 60% и франкофонами на юге, их примерно 40%. Говорящих на немецком языке меньше 1%, у них есть свой парламент, школы, с ними никогда не было проблем.
С течением времени, особенно в последние 50 лет, мы очень быстро меняли конституцию, чтобы она отвечала интересам населения и политических партий. Сегодня у нас сложная система: есть федеральный уровень, но также есть и три региона, и три лингвистических сообщества. Во Фландрии есть несколько муниципалитетов, в которых большинство населения говорит на французском. Вопрос для них в том, должны ли они получать правовые и административные документы на французском или всё же на фламандском, потому что это Фламандский регион. С такими вопросами мы сталкиваемся почти каждый день.
Но хочу подчеркнуть, что все эти дискуссии протекают без насилия. Это ключевой фактор для Бельгии. Через нашу землю прошли две мировые войны. Люди в Бельгии просто ненавидят насилие. Могут пройти годы, прежде чем мы придём к соглашению, но мы никогда не вступаем в схватки. И наши люди всегда пытаются понять оппонента, достичь компромисса, который, может быть, не полностью всех удовлетворит, но в котором каждая сторона найдёт что-то для себя.
Именно поэтому мы, бельгийские дипломаты, всегда стараемся строить мосты, соединяющие различные позиции. Когда мы посещаем такие страны, как балканские государства или Украина, мы не устаём подчёркивать, что право на язык и уважение к национальным меньшинствам — это очень важно. Мы всегда говорили правительству в Киеве: оно должно признать, что для очень многих людей на Украине русский язык является родным. Таковых, может быть, меньше 50%, но всё же это большая часть населения. Это надо уважать, потому что это отражено в международных договорах и европейской конвенции по правам человека и, кроме того, позволяет избежать политических проблем. Бельгия поддерживает работу Венецианской комиссии, которая является частью Совета Европы.
— Наблюдается ли рост интереса к Бельгии со стороны российских туристов? Сколько шенгенских виз посольство выдаёт россиянам в год?
— Да, есть некоторый рост. Мы выдаём почти 20 тысяч виз каждый год, что, впрочем, гораздо меньше, чем другие страны. Финляндия, Испания и Италия, например, выдают почти по полмиллиона виз в год, Греция чуть меньше. Так что 20 тысяч — это не такое большое число, но ведь и Бельгия небольшая страна.
— Как в целом Бельгия относится к увеличению потока туристов? Летом были сообщения о том, что городские власти Брюгге собираются ограничивать число приезжих отдыхающих, аналогичные планы есть у столицы Нидерландов Амстердама. Всегда ли много туристов — это положительное явление для страны?
— Тот факт, что так много людей хотят посетить Брюгге — это показатель успеха. Почти все туристы, приезжающие в Бельгию, стремятся туда. Это вполне понятно: Брюгге — очень красивый средневековый город. Но мы также понимаем беспокойство городских властей и местных жителей. Здесь перед нами стоит вызов: мы хотим широко распахнуть двери перед туристами, но нужно быть изобретательными и найти такой подход, который защитил бы людей и окружающую среду. Например, вводится всё больше правил для туристических автобусов, которые должны парковаться в отведённых местах и глушить моторы, чтобы не беспокоить местных жителей.
— Смотрели ли вы футбольный матч между командами России и Бельгии 16 ноября?
— Конечно! В этой самой комнате. Мы установили два больших экрана, пригласили почти 300 человек — русских, бельгийцев, коллег из других посольств, была настоящая атмосфера Бельгии. Конечно, мы остались очень довольны исходом матча (он закончился со счётом 4:1 в пользу Бельгии. — News.ru), наши российские друзья — меньше, но мы все были счастливы быть вместе в этот день.
