Политический кризис в Великобритании углубляется с каждым днём. Планы премьер-министра Бориса Джонсона по Brexit потерпели сокрушительное поражение в парламенте. В ситуации, когда Палата общин настроена против главы правительства, его последней надеждой остаются Палата лордов и королева — фигуры, которые традиционно не играли решающей роли в британской политике. Но посмеет ли Елизавета II пойти против вековых традиций и взять в руки власть, которая номинально и так ей принадлежит?
Законопроект против жёсткого Brexit вечером 4 сентября был одобрен большинством в Палате общин и перешёл на обсуждение в Палату лордов. Обычно это формальная процедура, и высшие представители парламента, не говоря уже о королеве, не идут против воли выборного органа. Но, судя по всему, союзники Бориса Джонсона среди лордов планируют затянуть обсуждение законопроекта до 9 сентября или даже вернуть его на доработку в нижнюю палату. Если эта тактика сработает, законопроект не ляжет на подпись королеве до приостановки работы парламента и помешать выходу Британии из Евросоюза без сделки законодатели просто не успеют.
У Бориса Джонсона есть чёткий и смелый план действий — вывести страну из ЕС 31 октября и пресечь все попытки помешать этому. Новый премьер понимает, что варианта развода с Брюсселем, который понравится всем, не существует. Дальнейшее затягивание процесса, бесконечные отсрочки и беспочвенные надежды на уступки со стороны ЕС только углубляют экономический и политический кризис. Если британская экономика должна получить удар в виде жёсткого Brexit, то пусть лучше это произойдёт как можно скорее, чтобы быстрее началось и неизбежное восстановление.
Проблема королевства в том, что парламент в последний год не занимается практически ничем, кроме Brexit. Неслучайно в первой своей речи на посту премьера Борис Джонсон много говорил о школах, больницах, развитии инфраструктуры, бизнеса, в общем, о том, на что давно бы пора обратить внимание британским властям.
В ситуации, когда дебаты не способствуют решению проблем, стране нужна сильная, авторитетная политическая фигура, способная своей поддержкой качнуть чашу весов в пользу одной из противоборствующих сил. Или — начать всё заново. Для Франции в 1958 году такой фигурой стал Шарль де Голль. Когда разношёрстные партии парламента Четвёртой республики увязли в политических распрях, усилившихся на фоне Алжирской войны, непререкаемый авторитет де Голля стал единственной вещью, на которой сошлись законодатели. Парламентская Четвёртая республика прекратила существование, и родилась Пятая — с широкими полномочиями президента и Шарлем де Голлем во главе.
Борис Джонсон, несмотря на смелость и амбиции, не Шарль де Голль. У него множество противников в собственной партии, некоторые из которых дезертировали в первый же день работы парламента. Британские подданные не выбирали Бориса Джонсона главой правительства. Против него работает репутация патологического лгуна и политического флюгера. Совсем не такого «спасителя» ждут британцы.
В связи с этим местные обозреватели всё чаще задаются вопросом, почему безмолвствует королева Елизавета II. Её рейтинг колеблется на уровне 70%, формально она является главой государства и обладает широкими полномочиями. В королевстве, жители которого разочаровались практически во всех политиках, участвовавших в авантюре с Brexit, она остаётся едва ли не последним человеком в высших кругах, пользующимся доверием разобщённого британского общества.
Но монархи уже больше 300 лет не участвуют в политике, а Елизавета II предпочитает даже не высказываться на политические темы. Хотя в теории она может заблокировать любой закон и отвергнуть кандидатуру премьер-министра, даровать любому человеку титул пэра, сделав его членом Палаты лордов. Однако последний случай, который можно с натяжкой назвать применением власти британским монархом, произошёл больше ста лет назад. В 1910 году король Георг V продавил принятие закона, ограничивающего полномочия Палаты лордов. Как не сложно догадаться, лорды не хотели его принимать, поэтому король пригрозил раздать титулы пэров своим сторонникам, наводнить ими Палату лордов и склонить чашу весов в сторону законопроекта. Угрозы подействовали и воплощать их в жизнь не пришлось.
Подобные кризисы в других странах часто решаются с помощью президента. Формально в парламентских республиках глава государства обладает церемониальными полномочиями, но в моменты смуты может вмешаться и предотвратить кризис. Последний пример — это итальянский президент Сержио Маттарелла, который в 2018 году заблокировал назначение кандидата-евроскептика на пост министра финансов. Но с Британией такой манёвр не пройдёт.
Не имея писанной конституции, Великобритания опирается на традиции, которые зачастую оказываются сильнее, чем печатное слово. Поэтому участие Елизаветы II в решении кризиса с Brexit грозит стране другим кризисом — конституционным, так как будут нарушены традиции, не нарушавшиеся более 300 лет. Нет ничего удивительного, что пожилая королева предпочитает не вмешиваться в хаос, грозящий похоронить и без того пошатнувшийся авторитет её дома. В момент кризиса страна оказалась зажата в ситуации, в которой лидер, в теории способный примирить нацию и даже имеющий на это право, не может этого сделать.
