21 апреля власти Донецкой Народной Республики (ДНР) и российское Минобороны объявили о том, что Мариуполь полностью под их контролем. В первые дни после этого там побывал корреспондент NEWS.ru. Подробности – в нашем репортаже.
Река Кальмиус змейкой разделяет Мариуполь на две части. С момента начала операции по взятию города связь между правым и левым берегами отсутствовала и восстановилась только после 21 апреля. Правда, в городе многие до сих пор уверены, что проехать на другую сторону нельзя. Ничего удивительного в этом нет: в Мариуполе почти нет мобильной связи, и появится она, судя по всему, ещё не скоро. Постепенно со «старой» территории ДНР в город просачиваются сим-карты «Феникс» — оператора народных республик. Однако даже с них звонить, а тем более пользоваться интернетом очень сложно. Приходится искать, в каком месте Сеть ловит лучше.
Разрушения на левом и правом берегах Мариуполя выглядят примерно одинаково, но всё же кажется, что правый пострадал сильнее. В любом случае и там и там сложно найти улицу с уцелевшими домами. Кое-где, например, обрушилась крыша, а под её тяжестью рухнули остальные этажи, где-то дом полностью цел, но смотрит на прохожих пустыми чёрными глазницами выгоревших окон. До основания разрушенные дома можно встретить только в частном секторе. На проезжей части и тротуарах Мариуполя — брошенная повреждённая военная и гражданская техника. В одном месте можно лицезреть целое кладбище сгоревших автобусов — видимо, раньше тут была их стоянка. По улицам бродят худые собаки в поисках еды. Во многих районах чувствуется устойчивый запах гари. Город уже убирают, но медленно, а объёмы мусора огромные.
Один из встретившихся мне местных жителей Виталий (имя изменено), эвакуировавший в Донецк свою пожилую мать, рассказывает, как во время боёв его дом ходил из стороны в сторону, а он лежал на кровати и гадал, обвалится он или нет.
Сначала нам показалось, что идти в подвал не стоит — там было сыро и холодно, но в итоге мы туда убежали, когда на нашем этаже начался пожар из-за залетевшего снаряда. Пока с мамой шли вниз, думал, что задохнусь. А сосед остался у себя — он не может ходить толком. Однако ему повезло, не сгорел. Позже я его навестил и оставил воды, а то он не пил три дня, — рассказывает Виталий. — Мы долго обитали с другими людьми в подвале и внизу на улице, спрятавшись за пристройкой. Однажды трое ребят, возвращаясь с поисков еды, попали под снайперский огонь. Не знаю чей — украинский или дээнэровский. С учёбы я помню, что снайпер реагирует на движение и разбирать, гражданские это были или военные, у них нет времени. Одного из ребят сразу пристрелили, другого ранили, третий успел среагировать и спрятаться. Мы долго выхаживали раненого, с нами врач был. Казалось, что он выживет, но в итоге помер. После этого я решил, что надо эвакуироваться. Вышли на блокпост к чеченцам, они очень помогли с транспортировкой мамы.
После Донецка Виталий планирует через Россию проехать в Эстонию, а дальше в Западную Европу, так как матери необходимо специальное лечение.
Как известно, Мариуполь, хоть и полностью взят силами ДНР, но на заводе «Азовсталь» остались заблокированные значительные силы ВСУ. По ним бьют из артиллерии, а они бьют в ответ, поэтому шум канонады в Мариуполе слышен постоянно. Впрочем, местные жители уже никак на это не реагируют — привыкли за долгие недели сидения в подвалах. Людей на улицах почти не видно — им некуда и не за чем ходить, хотя работающие магазины найти всё же можно. Львиная доля местных эвакуировалась и пока не спешит возвращаться. К тому же в городе действует система пропусков, без которой по крайне мере теоретически нельзя ходить в районы, в которых не прописан. Такие пропуска можно получить в специальных местах, но мариупольцы не очень строго следуют этому правилу, а солдаты не слишком охотно пропуска проверяют.
Как правило, местные жители покидают свои погреба и подвалы ради того, чтобы дежурить в местах раздачи воды или гуманитарной помощи. Ждать приходится, чаще всего, целый день, точнее, в промежутке от 06:00 до 18:00 — до наступления комендантского часа. Гуманитарку привозят не каждый день, и никто заранее не говорит, будет она сегодня или нет.
Стоит только местным понять, что они видят перед собой человека не из Мариуполя, как они просят телефон, чтобы позвонить родным и рассказать, что живы. Так происходит и со мной, пока я говорю с Екатериной (имя изменено), которая, в числе многих других ожидает гуманитарку недалеко от площади перед наполовину уничтоженным Драматическим театром.
Моя дочь и её сын уехали в Донецк, эвакуировались, — говорит Екатерина. — Мальчик больной, ему нужна была медицинская помощь. А мы с мужем остались. Он у меня маломобильный инвалид, но остались мы не поэтому, а потому что боимся бросить свои квартиры. У нас говорят, что в оставленные квартиры будут заселять эвакуировавшихся из других мест.
Мариупольцы боятся потерять жильё, хотя откуда пошёл такой слух, никто не знает, подтверждений нет. Также многие говорят, что боятся возвращения ВСУ, если российские войска уйдут. Очевидно, что те из жителей, которые настроены проукраински, свои страхи предпочитают лишний раз не высказывать.
Екатерина добавляет, что, как многие другие, встала в очередь на получение льгот, пенсий и компенсаций за уничтоженное жильё. Однако пока какой-то конкретной информации об этом ещё нет. Переход на рубли, как на остальной территории ДНР, в Мариуполе ещё не состоялся, проще найти гривны, чем российскую валюту.
Мимо ожидающей гуманитарный груз толпы проезжает колонна танков. На каждой машине буква Z. Многие люди, хоть и не все, начинают приветственно махать, а солдаты на танках машут в ответ.
Во дворах многоэтажных домов почти напротив каждой парадной жители разводят костры, на которых готовят еду и кипятят воду. Где-то стоят мангалы — складные, из тех, что берут с собой на шашлыки, или самодельные. Жгут что придётся: рубят деревянные паллеты, ветки, мебель. Отопления в городе нет. До недавнего времени ночью была низкая температура, поэтому без костра люди замерзали даже в одежде, но вскоре после взятия Мариуполя силами ДНР значительно потеплело.
В городе функционирует пока лишь одна школа — общеобразовательная № 53. Над входом в неё кто-то уже повесил российский триколор. Двор, в котором расположена школа и здания, его окружающие, практически не тронуты. На спортивной площадке воронка от упавшего снаряда, а на нескольких этажах одного из домов следы пожара — вот и всё. Это для Мариуполя большая редкость. По словам местной жительницы, причина в том, что в этом дворе не прятались украинские солдаты.
Приезжала сюда военная машина, покрутилась немного и уехала. Как я понимаю, это место им почему-то не подошло, — объясняет жительница.
Недалеко от школы рядом с костром у парадной я встречаю семью из трёх человек: маму, дочь и бабушку. Дочери Илоне 17 лет, и она заканчивала последний класс в 53-й школе, когда начались боевые действия. Она опять стала туда ходить — в 11А класс.
Сейчас к нам идут ученики не только из нашего района, но и со всего Мариуполя, — рассказывает Илона. — В день у нас четыре урока по полчаса. Некоторые учителя старые, некоторые — новые. Наша классная вела украинскую литературу и мову, сейчас она преподаёт русскую и зарубежную литературу и русский язык. При этом учебники старые, украинские. В классе уже 33 человека и, скорее всего, скоро будет больше. Далеко не все пока отпускают в школу своих детей.
Мать Илоны Ольга рассказывает, что так как нет света и интернета, то домашнее задание детям не задают, но в самой школе работает генератор.
Насколько я знаю, в ближайшее время должна открыться ещё одна школа — № 65, — говорит Ольга. — Сейчас нам надо понять про поступление. Нам должны рассказать, на какие льготы в какие университет ДНР и России мы можем рассчитывать. До всего этого ребёнок хотела поступать в Одессу по специальности «ресторанный и гостиничный бизнес».
Бабушка Илоны, в свою очередь, жалуется на то, что при боевых действиях был уничтожен архив с пенсионными данными. Теперь для получения пенсии всем придётся в специальные органы носить трудовые книжки и другие подобные документы, а что будет с теми, у кого этого нет, неясно. Бабушка признаётся, что скучает «по мирной жизни».
Внутри Мариуполя и при выезде из него повсеместно небольшие блокпосты с двумя-тремя солдатами. В городской черте они проверяют документы и багажники автомобилей достаточно вальяжно, а при выезде из города уже серьёзнее. Один из солдат с радостью даёт себя сфотографировать и рассказывает, что ему уже пришлось задерживать бойца ВСУ, который пытался выехать под видом гражданского.
Он часто отвечал на вопросы, что, мол, не помнит ничего и говорил, что у него обычная работа, — говорит постовой. — Читал в интернете шутку о том, что после взятия Мариуполя в городе резко увеличилось число уборщиков, дворников и грузчиков — соответствует действительности.
Что будет дальше, чего ждать от наступления и куда командование его пошлёт, военнослужащий не знает, догадок у него нет.
В очередной раз проезжая мимо площади рядом с Драматическим театром я замечаю экскаватор и несколько рабочих, греющихся на солнце, которые сидят на развалинах театра. Они не хотят фотографироваться, но общаются охотно. Рассказывают, что уже начали разбирать обломки и даже извлекли из-под завалов тело. Они также говорят, что готовятся к большой уборке города: скоро на улицах появится много техники и рабочих, которых нанимают из местных. По их словам, Мариуполь будут полностью приводить в порядок и реставрировать.
