Уровень безработицы в среде российского среднего класса вырос в IV квартале 2019 года по сравнению с аналогичным периодом 2018 года с 10,9 до 11,9%. Об этом свидетельствует опрос, который проводился исследовательским агентством Cint от имени Sberbank CIB. В опросе под названием «Потребительский индекс Иванова» участвовали 2300 человек в возрасте от 18 до 65 лет, проживающих в 164 российских городах с населением свыше 100 тысяч жителей, рассказали NEWS.ru в пресс-службе банка. Однако официальные данные Росстата говорят об обратной тенденции. Почему информация крупнейшего банка так расходится с госстатистикой — объясняют специалисты.
Перед этим в III квартале 2019 года аналитики Сбербанка фиксировали безработицу среднего класса на уровне 11,8%. Она определяется как доля безработных среди респондентов финучреждения.
На первом месте в рейтинге экономических тревог у среднего класса стоит коррупция (62%). А вот безработица — всё же второй по распространённости экономический фактор тревоги у респондентов «индекса Иванова»: его назвали 55% опрошенных (против 51% годом ранее). На третьем месте — инфляция (48%).
По сведениям аналитиков финансовой организации, доля тех, кто опасается увольнения, за год, наоборот, снизилась с 46% до 42%, хотя по сравнению с III кварталом (40%) наблюдался рост обеспокоенных. 9,2% опрошенных в IV квартале сообщили, что заняты частично, но желают работать полный день: в предыдущем периоде таких было 8,1%. Правда, в конце 2018 года показатель был ещё выше — 9,5%.
Пресс-служба «Сбера» в комментарии изданию РБК выявленный рост уровня безработицы и частичной занятости назвала «незначительным», отметив, что респонденты в целом стали более оптимистично оценивать перспективы бизнеса своих работодателей.
Между тем, по данным Росстата, уровень безработицы в декабре 2019 года составил 4,6% для россиян в возрасте 15–72 лет. В конце декабря 2019 года в органах службы занятости населения (по данным Роструда) состояла на учёте в качестве безработных 691 тысяча человек, что на 4,1% больше по сравнению с ноябрём 2019 года. То есть количество незанятых в целом постепенно растёт.
При этом численность рабочей силы в возрасте 15 лет и старше в декабре прошлого года составила 75,9 млн человек, из них 72,4 млн человек классифицировались как занятые экономической деятельностью и 3,5 млн человек — как безработные, соответствующие критериям Международной организации труда (МОТ), то есть не имели работы или доходного занятия, искали работу и были готовы приступить к ней в обследуемую неделю.
Любопытно, что на фоне растущей безработицы в данных «Сбера» низкие цифры Росстата выглядят противоречаще. Правда, отмечают опрошенные NEWS.ru аналитики, серьёзно относиться к данным Росстата в принципе не следует по причине ангажированности подсчётов Федеральной службы государственной статистики.
Профессор кафедры труда и социальной политики Института государственной службы и управления РАНХиГС Любовь Храпылина объясняет «размолвку» данных Сбербанка и Росстата следующим образом. Росстат замеряет ситуацию по тем людям, которые официально встали на учёт в службу занятости и получили статус незанятого. Остальные исследования — целевые или инициативные — выявляют людей, не вовлечённых в официальный общественный сектор.
Хотя, отмечает эксперт, при этом в реальности они заняты в теневом секторе. Дело в том, что представители среднего класса являются высокообразованной прослойкой с различными навыками и умениями, что позволяет им иметь регулярный и вполне пристойный доход даже в официальном статусе «безработный».
При всём при этом очень жаль, что Минтруд и Росстат стараются уходить от реальных цифр. Поскольку зачастую людям очень трудно сохранить свою индивидуальную деятельность или свой малый и даже средний бизнес. Сегодня нагрузка на работника на его реальном месте настолько усилилась, что многие граждане, чтобы официально не обозначаться со своими подработками, спешат погрузиться в тень. Отсюда и возникают разницы в независимых данных по безработице и официальных. Это разные методические подходы.
В мировой экономической практике опасным уровнем безработицы считается порог в 10%. Такую ситуацию экономисты в разных странах начинают описывать как предкризисную, объясняет специалист. Но принятое для российских общественно-политических отношений сокрытие разрыва между бедными и богатыми и нежелание выявлять истинное положение дел в сфере занятости приводит к «мёртвым» и бессмысленным данным.
С другой стороны, отмечает аналитик, есть и ещё один индикатор реальности «вопреки цифири»: если бы безработица была и вправду катастрофической, то люди начали бы склоняться к взрывоопасному поведению — к акциям протеста. А это может говорить о том, что минимальный жизненный доход у людей есть, подчёркивает Любовь Храпылина.
Кроме того, поясняет старший научный сотрудник Лаборатории исследований пенсионных систем и актуарного прогнозирования социальной сферы ИНСАП РАНХиГС Виктор Ляшок, различные исследователи безработицы могут не учитывать и «межрекрутинговый» период времени, «когда россияне ищут работу».
Ведь безработица возникает хотя бы потому, что есть определённое время поиска работы — мы не можем уйти с одного места работы и тут же найти следующее. Поэтому хотя бы из-за этого, а также из-за других причин безработица в любом случае была, есть и будет. Её принято называть «естественной».
По мнению аналитика, бороться с безработицей можно, однако полностью победить, довести её до нуля не получится, хотя «снижать её в рыночных условиях можно». Например, в советское время она была нулевой, но вместе с тем всё же существовала и так называемая скрытая безработица.
Главный вопрос — как помогать выживать людям при безработице. Обычно проблема в том, что если мы делаем высокие пособия по безработице, вводим какие-то активные программы по безработице, чаще всего они приводят к тому, что уровень безработицы начинает только увеличиться. Это хорошо видно на примере европейских стран, где высокие пособия, но и высокий уровень безработицы, — сказал Ляшок.
