Четыреста пять лет назад второе народное ополчение под руководством купца-мясоторговца Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского освободило Белый город, а потом и Кремль от поляков. И хоть бои с оккупантами продолжались еще долгие месяцы, и даже в 1613 они еще стояли в районе Можайска, эта победа считается символом восстановления России, истерзанной затянувшейся Смутой.
Думаю, нынешним школьникам, даже интересующимся родной истории, трудно представить, что относительно недавно Минин и Пожарский, классические спасители Отечества, под стать самым настоящим былинным героям, считались, если не главными предателями народных интересов, то уж точно выразителями корысти помещичьей и боярской верхушки. Иными словами, силой, глубоко чуждой народным чаяниям и надеждам.
А разгадал эти надежды виднейший большевистский историк М. Н. Покровский, доведший свой классовый анализ до его высшей стадии — абсурда. Его работу, давшую старт оплевыванию родной истории — «Русская история в самом сжатом очерке», очень хвалил Владимир Ильич, предложив превратить ее в учебник и даже перевести на все европейские языки.
Понятно, что для интернационалистов-глобалистов, мечтавших о мировой революции и рассматривавших Россию, как просто плацдарм для торжества пролетарского дела во всем мире, собственная история была такой же разменной монетой. И даже в страшном сне историки школы Покровского не могли проронить о ее действующих лицах доброго слова.
А потому в их работах войска, собранные Прокопием Ляпуновым, Трубецким, Мининым, Пожарским, были всего лишь купеческо-помещичьим ополчением, подавившим народные восстания сначала по главе с Дмитрием, а потом и Болотниковым. Хотя восстание Болотникова, ударившего в тыл российской рати, подавляли силы недолгого царя Шуйского. А действовали эти купеческие силы примитивно: подняли жалование служивым, переманили всех ратников из Тушинского лагеря. Речь шла о Лжедмитрии Втором, Тушинском воре, но такие термины употреблять было у «покровцев» не принято. И тогда поляки остались единственной силой, противостоявшей Минину и Пожарскому.
Понятно, что под влиянием такой исторической трактовки известный в те годы поэт Джек Алтаузен предлагал соотечественникам: «Я предлагаю Минина расплавить, Пожарского. Зачем им пьедестал. Довольно нам двух лавочников славить. Их за прилавками октябрь застал...».
Счастье, что поставленный на Красной площади памятник двум народным героям, уцелел. К слову, газета «Вечерняя Москва» особенно активно выступала за его снос. А вот могилы обоих героев были разграблены. Прах Минина, сваленный в коробку, покоился в закромах местного Нижегородского музея. Разрушен был в Суздале и мраморный мавзолей Пожарского, построенный на собранные по копеечке народные деньги. Говорят, мрамор уволок на дачу какой-то генерал.
Но вот в верхах глобальная концепция изменилась. Достигший высшей власти Сталин делает в геополитике ставку на построение социализма в отдельно взятой стране, лучшей и достойнейшей. Возвращается понятие патриотизма. А значит, опора делается и на свою вековую историю, населенную героями и патриотами. К счастью для Покровского он скончался за два года до опубликования Постановления ЦК ВКПб «О преподавании гражданской истории в школах СССР», иначе с ним вскоре могли бы поступить по принципу государственной целесообразности. Трактовки родной истории, включая и деятельности Минина и Пожарского, мгновенно поменялись с «минуса» на громадный «плюс».
Памятник на Красной площади, конечно, разворачивают по причине парадов, но никто больше на него не покушается. Переиздается популярная еще до революции работа историка Любомирова «Очерки истории нижегородского ополчения 1611-13 гг.». Ее изучают на возрожденных университетских истфаках.
А когда в Европе начинает полыхать война, Минин и Пожарский окончательно превращаются в былинных героев, спасающих свою Родину от вражеского нашествия. Именно так они были показаны в фильме Всеволода Пудовкина, вышедшем на экраны в 1939 году. Одновременно Михаилу Булгакову заказывают либретто оперы о подвиге нижегородцев. Но работа затягивается, чиновники, которые еще вчера, возможно, обличали героев, теперь упрекают писателя, что у него поляки слишком симпатичные. Но Большой ставит «Ивана Сусанина», и работа Булгакова и Асафьева замораживается.
Есть один аспект в создании народного ополчения Минина и Пожарского, на который не принято и сейчас обращать внимание. Речь идет о возможном весьма значительном материальном вкладе в оснащение рати ополченцев, сделанном английскими купцами, основавшими к тому времени несколько своих факторий в разных районах России.
Проникновению англичан на Русь способствует и их религиозный раскол с католическим Римом, стародавним противником и православной Руси. К протестантам в Московии относятся гораздо терпимее, чем к католикам, хотя и им запрещено вести проповеди своей веры под страхом смерти.
Между тем, англичане осваиваются на нашем рынке и справно вывозят к себе через Архангельск селитру и серу для производства пороха, лен для парусов, лес и пеньку также для оснащения флота, мятые кожи для конской упряжи. По всей стране возникают их торговые фактории.
По экономическим соображениям заботит англичан и религиозный аспект. Начавшаяся Смута и явные попытки Варшавы посадить на русский трон сначала Лжедмитрия, а потом и принца Владислава Лондон воспринимает, как продолжение соперничества католиков и протестантов, которое разворачивается по всей Европе. Обращение русских в католичество, как то обещал еще Лжедмитрий, англичан решительно не устраивает. Естественно, они начинают поддерживать те силы, которые такому процессу противятся.
Поэтому, когда Минин обещает дворы, жен и детей заложить ради оснащения рати, у ряда историков возникает вопрос, а кому собственно пошел бы такой заклад?
Уж, не тем же ли английским купцам? И англичане действительно начинают финансировать ополчение, к которому вдруг начинают примыкать иностранные военспецы, охочие до солидных гонораров. То же шведский офицер Делигарди и многие другие. Кстати, недалеко от Нижнего Новгорода функционировали английские соляные копи, приносившие немалые доходы. Так что, было англичанам за что держаться даже в этой губернии.
Есть сведения, что англичане умудряются доставить для армии Пожарского даже свои корабельные пушки, которые ныне демонстрируются в Переяславле — Залесском, но выдаются экскурсоводами за польские. Характерно, что уже после воцарения Михаила Федоровича в Москву почти сразу прибывает английское посольство, которое требует подтверждения прежних торговых привилегий. А король Яков выделяет Кремлю двести тысяч серебром для того, чтобы царь смог бы расплатиться с наемниками.
Для Лондона та игра стоила хороших свеч. Правда, при следующем царствии англичане свои позиции утрачивают, но это уже совсем другая история.
В начале нынешнего столетия неожиданно в досье Кузьмы Минина появилось сенсационное сообщение. Вдруг пошла гулять версия, что организатор и вдохновитель второго ополчения по происхождению татарин Кириша Минибаев. Эта весть удачно ложилась в тренд новой национальной политики и была сразу подхвачена на самом высоком уровне.
Однако, когда серьезные историки стали разбираться, откуда ветер подул? То очень скоро выяснилось, что источник не самый авторитетный — журнал «Огонек». А на его страницах ( № 30 от 2002 года) некий историк В. Махнач, сторонник отрицания самого факта монгольского ига на Руси, и выдвинул версию о татарском происхождении Минина. Но никаких доказательств не привел. Да их и не могло быть, поскольку первое документальное упоминание о Кузьме Минине относится к 1611 году, речь шла о его женитьбе на девице Семеновой.
Кстати, известный нижегородский краевед Б. Пудалов проанализировал все сохранившиеся документы ХVII века, относящиеся к Балахнинскому уезду Нижегородской губернии, откуда родом был Минин, и пришел к заключению, что татар там вообще не было ни крещеных, ни мусульман.
Но, видимо, тезис Махнача будет еще кочевать по праздничным докладам.
