В 1948 году юного Юрия Яковлева не приняли во ВГИК из-за некиногеничности. Звучит удивительно, но приёмная комиссия была не так уж неправа. У каждой эпохи свои стандарты. В то время врождённый яковлевский аристократизм и в самом деле был ни к чему на киноэкране. Типажами времени были мудрый партработник, рабочий паренёк с душой нараспашку, проницательный следователь.
Позднему сталинскому кино Юрий Яковлев оказался не нужен, но не сдался, а поступил в училище имени Щукина — в театре, особенно таком, как вахтанговский, всегда есть спрос на актёров, способных играть героев-любовников. После первого курса Яковлева хотели отчислить за профнепригодность, но его мастер, Цецилия Львовна Мансурова, что-то разглядела в молодом человеке. На следующий курс его перевели авансом, она стала с ним работать — и парень так раскрылся, что после учёбы его приняли в штат Театра имени Вахтангова.
Яковлев был одним из самых популярных советских и постсоветских актёров. О его значении для кинематографа едва ли стоит напоминать. Ипполит в «Иронии судьбы» и поручик Ржевский в «Гусарской балладе» Рязанова, Каренин в «Анне Карениной» Зархи, Мышкин в пырьевском «Идиоте» — список запоминающихся ролей настолько длинный, что всего и не перечесть.
Он сыграл и много прекрасных театральных ролей. Но особенно стоит вспомнить о предпоследней — о Сорине в вышедшей в 2003 году «Чайке» режиссёра Сафонова. На тот момент Яковлев уже серьёзно болел. Впереди у него были всего одна маленькая театральная роль и один фильм. В роли Сорина он ничего особенного не делал, но при этом оказался так хорош, что смотреть на него было огромным наслаждением. Каждое движение, каждая интонация казались совершенством, в старости артист стал подобен драгоценному вину, с годами обогатившемуся глубиной и оттенками.
Наверное, в этом и состоит секрет безупречно прожитой профессиональной жизни: актёр сам становится произведением искусства и так сливается с образом, что их невозможно разделить.
