В повторный прокат вышел фильм «Курьер» Карена Шахназарова 1986 года. Картину оцифровали и восстановили. Теперь её можно увидеть на больших экранах в новом качестве. Вместе с тем в прокат выходят и новые российские картины, однако далеко не все пользуются такой же популярностью, как советское киноленты.
Почему русская литература не становится источником для создания сценариев для новых картин? Сколько стоит восстановить старую советскую картину? Что ждёт российское кино в будущем? На эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью NEWS.ru ответил гендиректор киноконцерна «Мосфильм» Карен Шахназаров.
— Кому принадлежала идея пустить в повторный прокат фильм «Курьер»?
— Это идея нашего известного киноведа Антона Долина. Его компания уже несколько лет выпускает старые отреставрированные картины.
Хорошая инициатива, мы проводим большую работу по реставрации старых фильмов, и, конечно, приятно, что эти картины смотрят не только в Интернете, но и на большом экране. То, что он делает, очень важно. Понятно, что это не такой большой прокат, как бывает, когда выходит новая картина. Но есть своя публика, которая хочет посмотреть старое кино на большом экране. Это во многом культурная акция.
— В чём актуальность вашего фильма сегодня?
— Это решать зрителям. Я был на предварительном показе, зал был полон, конечно, из расчёта 25%, даже балкон был занят. В основном это была, кстати, молодёжь, и многие первый раз увидели эту картину. После просмотра мы ещё 1,5 часа отвечали на вопросы, была интересная дискуссия.
Видимо, картина остаётся близкой. Я не вижу в ней ничего такого, что было бы непонятно современной молодёжи. Мобильных телефонов не было тогда, но проблемы молодого человека, который входит в большую жизнь, а это суть «Курьера», остались и сегодня.
— Министр культуры Ольга Любимова заявила, что в России не хватает хороших сценариев. Вы согласны с ней?
— Абсолютно согласен. Очень большой дефицит.
— В чём проблема?
— Система работы со сценарием в России другая, чем была в СССР. Сейчас у нас в обществе популярен Голливуд, и там тоже другая система: советская система была такая же, как там. К сценариям относились очень серьёзно: их дорабатывали, писалось много вариантов, была редактура. Сегодня нет практически редактуры, а профессия из кино почти исчезла. А она очень важная, потому что это прежде всего работа с материалом и авторами. Мне кажется, в этом проблема. Сейчас сценарии пишут на раз, а там уж как придётся, так их и снимают. Кстати, в Голливуде тщательно работают со сценарием, как это было в СССР.
— То есть ваш призыв — вернуть редакторов кино?
— Абсолютно. Без редакторов невозможно работать, это важнейшая профессия. У нас почему-то редактор ассоциируется с цензором. Конечно, это в связи с тем, что в Советском Союзе была цензура. Редактор, конечно, выполнял в определённом смысле роль цензора, но очень мало. Но на самом деле миссия редактора не в цензуре. В СССР редактор занимался сценарием: сюжетом, диалогами. Это творческая профессия.
— Прежде чем вышел фильм «Курьер», появилась повесть, которую вы написали. То есть произведение стало сценарием для фильма. А как вы оцениваете современную российскую литературу? Она может стать источником вдохновения для кинематографа?
— Литература в России тоже стала, честно говоря, в целом не очень подходящей для экранизации. Есть отдельные произведения, по котором можно снять фильмы.
И опять же, советская литература была более интересной для экранизации. Шукшин писал — каждый его рассказ можно было экранизировать. Много было писателей.
В США литература становится большим источником для кино. Если вы обратите внимание, чуть ли не каждый второй фильм — это экранизация какого-нибудь романа. Почему так происходит? Потому что для американских писателей очень важно, чтобы их книги экранизировали, поэтому они в голове держат это. Это имеет значение, как настроен писатель. Мне кажется, большинство российских писателей очень мало об этом думает.
— Сколько «Мосфильм» потерял за период карантина?
— Думаю, миллионов сто. Точно мы ещё не подсчитывали, это примерная цифра. Но мы уже вышли на прежний уровень. Но некоторые подразделения до сих пор не работают. Например, музей, это важная часть. Очень много желающих.
— Над восстановлением каких фильмов сейчас работает киноконцерн?
— Закончили работу над фильмом «Подранки» Николая Губенко, «Сорок первый» Григория Чухрая. Работа идёт постоянно, хотелось бы больше. Это довольно сложно, и потом мы делаем это на свои деньги. «Мосфильм» вообще существует только за счёт своих средств. Мы не можем делать по десять картин одновременно, но по две-три в год делаем.
За эти годы мы восстановили всего Тарковского, почти всего Гайдая, большую часть Рязанова, Меньшова. Мы восстановили картины многих мастеров. Восстановили «Войну и мир» Бондарчука.
— Сколько времени занимает работа над реставрацией одной картины?
— Всё зависит от состояния картины. Например, «Сорок первый» делали около пяти месяцев, картина была в очень плохом состоянии. На «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна ушло восемь месяцев.
— А стоимость?
— Цена может до 50 тысяч долларов доходить, но это совсем сложные картины. Некоторые путают оцифровку с реставрацией. При оцифровке ты просто переводишь картину на цифровой носитель с негатива, который со временем стареет и портится. Появляется много царапин, теряются цвет и изображение. Восстановление — это очень сложный процесс. Каждый кадр нужно вычищать в программе. Это очень затратно и не несёт коммерческой составляющей.
Хорошо, что Долин придумал этот проект. Конечно, такие прокаты ограниченны и не дают какой-то сверхкоммерции, но это кино снималось для больших экранов, поэтому важно восстанавливать картины и показывать их.
— Советское кино было брендом прежде всего в самом СССР. Вернёт ли российское кино былые позиции?
— Пока непонятно. С точки зрения индустрии, конечно, российское кино оснащено гораздо лучше советского. С этой точки зрения «Мосфильм» не сравнить с тем, как мы работали.
С точки зрения творческой советское кино было более богатым. Но главная проблема российского кино заключается в том, что оно не нашло правильной формы существования. Тут две системы: советская и американская, рыночная и творческая. Мы от советского ушли, а к новому не пришли, остались посередине.
