Как и ожидали критики, главный приз 76-го Венецианского международного кинофестиваля — «Золотой лев» — взяла картина Тодда Филлипса «Джокер». После премьерного показа 31 августа альтернативная история антигероя «Бэтмена» сорвала восьмиминутные овации, в очередной раз показав, что социум не перестают волновать глобальные политические проблемы неравенства и отчуждения маленьких людей, вышедших из шинели добропорядочных налогоплательщиков и потребителей в неприветливый экзистенциальный тупик. Словно брошенный в воду камень, новая лента пустила по ряби информационной картины волнообразные круги отзывов, заставляющие некоторых восторженно делить историю на два этапа — до выхода этой работы в свет и после.
Хоть сюжет картины разворачивается в начале 1980-х годов и в вымышленном создателями Бэтмена городе Готэм, он довольно близок к нынешней российской действительности. Наводнённый крысами мрачный мегаполис эпохи тэтчеризма и рейгановских «звёздных войн» — баллотирующийся в мэры олигарх Томас Уэйн назвал горожан клоунами, вызвав волну народного негодования. Тут можно провести параллель с «макарошками», «бичевнёй», «государство не просило вас рожать» и прочими откровениями российской правящей элиты. А главный герой — комик Артур Флек, живущий с больной матерью, — эдакий Акакий Акакиевич наших дней. Желая дарить людям радость, он сталкивается со старым недобрым ультранасилием.
Тут вспоминается российская социальная драма 2005 года «Пыль» Сергея Лобана, главный персонаж которой — проживающий с бабушкой неуклюжий аутичный и чем-то смешной увалень Лёша. Получая от жизни перманентные зуботычины, он пытается усовершенствовать себя с помощью тайного эксперимента ФСБ. Но в отличие от тихо ушедшего в вечность изменения своей внешности Лёши из «Пыли», Артур трансформируется в злодея-преступника. Показав под новым углом становление Джокера, автор картины совершил довольно смелую и важную вещь — десакрализировал благолепие Бэтмена, этого стражника рыночной цивилизации и буржуазного порядка. Главный персонаж картины представляется жертвой несправедливости этого мира, защищать который должен его визави. Становясь символом классовой ненависти, Джокер делается похожим на Гая Фокса из комикса Алана Мура и их одноимённой экранизации сёстрами Вачовски «V — значит вендетта», собравшегося демонтировать фашистскую деспотию, как и свой исторический прототип, с помощью порохового заговора.
Гран-при жюри фестиваля (первый «Серебряный лев») досталось картине Романа Полански «Офицер и шпион». Во французском варианте фильм называется J'accuse («Я обвиняю») — это отсыл к одноимённой статье Эмиля Золя, написанной в 1898 году в связи с делом обвинённого в шпионаже в пользу Германии французского офицера еврейского происхождения Альфреда Дрейфуса, про которого фильм, собственно, и снят. Автор статьи обвинил президента Франции Феликса Фора в антисемитизме и противозаконных преследованиях Дрейфуса, улик против которого почти не было. Публикация стоила писателю уголовного дела о клевете и последующей эмиграции в Англию, откуда он вернулся только после того, как следствие нашло реального виновника утечек военных секретов.
Опять же, картина «Офицер и шпион» во многом о том, что у Франции конца XIX и России начала XXI века — много общего, и если ты попал в судебную мясорубку, фаршем могут стать ещё очень многие. «Благо», у следствия и меднолобого военно-политического лобби (те, кого сегодня принято называть siloviki) есть для этого все рычаги, а современным потребителям телевизионной «аналитики» под пиво на диване есть чему «поучиться» у накачанного архаикой общества Третьей республики.
Критики отмечают, что работа Полански очень добротная, однако из-за бэкграунда кинематографиста, связанного с историей домогательств к 13-летней модели в 1977 году, он сам в очередной раз стал объектом обвинений. Так, председатель жюри конкурса, режиссёр из Аргентины Лукреция Мартель отказалась от участия в торжественном ужине в честь «Офицера и шпиона». Однако это не помешало картине получить высокую оценку.
Второй «Серебряный лев» достался шведскому режиссёру Рою Андерссону за фильм «О бесконечности». Любитель меланхоличных бытовых, часто с отблеском абсурда, зарисовок, автор картины представил жюри ленту, сделанную в своём любимом ключе, продолжающем его предыдущие работы «Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии», «Ты, живущий» и «Песни со второго этажа». Что-то в его произведениях есть от рассказов Хармса, и это без напоминания о параллелях точно подметили смотревшие премьеру авторы сайта Kinopoisk:
«Вот мужчина встретил своего бывшего одноклассника, с которым плохо обошёлся в школе, и теперь тот даже не здоровается. Вот муж уличил жену в измене и прилюдно отвесил ей пощёчину — посторонним пришлось разнимать супругов».
Но в отличие от Хармса Андерссон пускается в более серьёзные материи, показывая выходящего из бункера Гитлера, «который хотел завоевать мир и понял, что проиграл». Не ново, но назидательно и политически актуально, особенно в свете подъёма ультраправых в разных уголках мира — от Бразилии с её Болсонару и США с войной Трампа против антифашистов до Италии с антимигрантским людоедством Маттео Сальвини и относительного электорального успеха евроскептиков из партии «Альтернатива для Германии».
Российских фильмов в основной программе 76-го Венецианского кинофестиваля представлено не было, хотя в параллельной «Панораме» оказалась традиционно философская (в духе предыдущих работ «Другое небо» и «От смерти до утра») картина Дмитрия Мамулии «Преступный человек» — совместное производство Грузии и РФ. Не сказать, что это пощёчина общественному вкусу на фоне обострения отношений между Москвой и Тбилиси. Во-первых, европейскую публику трудно эпатировать таким содружеством, во-вторых, содержание фильма — скорее криминально-психологическое. Главный герой фильма становится случайным свидетелем убийства известного вратаря, которое переворачивает его жизнь. Испугавшись заявить о себе полиции, каждый день он возвращается на место преступления, которое становится наваждением героя.
Говоря о своей работе, Дмитрий Мамулия проговаривал проблему с жанровой принадлежностью, отсылая к особому статусу арт-хауса:
«Я боюсь чётких определений жанра. Если скажу, что это психологическая драма, то это ничего не скажет о картине. Это авторское кино, в котором сюжет — не самое главное», — рассказывал Мамулия в интервью «Московскому комсомольцу».
Кинокритики нашли в «Преступном человеке» общие моменты с работами Вадима Абдрашитова и Александра Миндадзе (у них есть целая группа ранних фильмов на похожую тематику — «Слово для защиты», «Поворот», «Охота на лис»), хотя куда больше в его творчестве Дэвида Линча. Эта параллель, кстати, актуальна и для предыдущих, «мигрантских», фильмов Мамулии — «Другое небо» и «Москва», где, собственно, российская столица — это если не Твин Пикс, то Лос-Анджелес из «Шоссе в никуда».
