Вопросы экологии всё сильнее выходят на первый план и в экономической жизни России. Мы уже упоминали недавно, что «Норникель» ввёл должность старшего вице-президента по экологии и, соответственно, должности заместителей директоров по экологии в его филиалах. Это стало результатом крупной аварии 29 мая в Норильске, вызвавшей пристальное внимание Кремля и персональное недовольство Владимира Путина тем, как происходило информирование органов государственной власти и как развёртывалась борьба с последствиями ЧП.
Известно, что президент России трепетно относится к вопросам охраны природы и многократно публично поддерживал именно экологов, когда их интересы сталкивались с интересами большого бизнеса. Так, в 2006 году, когда решение компании «Транснефть» провести строящийся Восточный трубопровод (ВСТО) в нескольких сотнях метров от озера Байкал в сейсмически опасной зоне вызвало бурю негодования, он в последний момент потребовал перенести нефтепровод на 40 километров севернее. Это существенно повлияло на стоимость строительства транспортной системы, тем не менее «Транснефть» была вынуждена исполнять решение президента.
По сообщениям СМИ, в правительстве готовится законопроект, по которому предпринимателей обяжут нести ответственность за ликвидацию экологического ущерба от своей деятельности даже после ликвидации или банкротства.
Это весьма актуальная проблема, поскольку в связи с кризисом возможны новые банкротства, в том числе среди компаний, ведущих либо добычу природных ископаемых, либо осуществляющих крупную производственную деятельность с массовым выбросом отравляющих веществ. У всех на памяти ситуация с закрытым ещё в 2013 году Байкальским целлюлозно-бумажным комбинатом, на рекультивацию земель вокруг которого требуется около шести миллиардов рублей. Добиться этих денег от бывшего собственника практически невозможно, несмотря на то что ситуацией занимались в своё время и лично премьер Дмитрий Медведев, и президент Путин.
Другим фактором, способствующим разработке и возможному принятию законопроекта, является увеличение сумм, которые предписывается предприятиям выплачивать за экологический ущерб. Последняя авария в Норильске оценивается в 148 млрд рублей. При этом, несмотря на то что Владимир Потанин обещал всяческое содействие государству со стороны «Норникеля», юристы компании планируют оспорить насчитанный Росприроднадзором размер ущерба окружающей среде от утечки топлива.
Таким образом, государство хочет гарантировать, что не оно — за счёт бюджета — будет восполнять экологический ущерб. Одним из возможных механизмов решения проблемы может стать депонирование денег на специальных счетах либо особое экологическое страхование.
Такие шаги, требующие от бизнеса дополнительных и непредвиденных расходов, разумеется, лягут в конечном счёте на потребителей, ибо компании будут вкладывать в цену продукта свои затраты на экологическое резервирование и страхование рисков.
Кроме того, данная мера может снизить инвестиционную привлекательность ряда видов предпринимательской активности для отечественного и иностранного бизнеса. В первую очередь это касается добычи полезных ископаемых, лесопереработки, химических, целлюлозно-бумажных и металлургических производств, а также электроэнергетики.
Но по большому счёту почти любое промышленное производство является экологически потенциально опасным, и инвесторы теперь будут вынуждены оценивать и принимать в расчёт риски, вытекающие из нового законодательства. Однако привлекательность природных ресурсов России остаётся высокой, а стоимость рабочей силы — сравнительно низкой, да и требования по части экологии всё равно уступают западным, так что перетока инвестиций в другие регионы ожидать не приходится.
Справедливости ради стоит отметить, что увеличение затрат на экологию в бизнес-планах компаний — общемировая тенденция. После аварии в 2010 году на нефтяной платформе в Мексиканском заливе, принадлежащей британской компании BP, последняя выплатила в качестве компенсаций и израсходовала на ликвидацию последствий аварии около $56 млрд, а общая сумма ущерба оценивается почти в $145 млрд.
Общественность болезненно реагирует на любую информацию о пренебрежении бизнесом экологической безопасностью. В России до последнего времени о «зелёной» политике компаний больше говорилось, чем делалось. Теперь, после катастрофы в Норильске, происходит очевидный поворот к актуализации темы. Государство выступает в роли агента перемен.
