Федеральная антимонопольная служба (ФАС) внесла существенные поправки в законопроект об усилении ответственности за картели. Показательный фрагмент инициативы: исключён отдельный пункт об уголовном наказании за сговоры заказчиков и участников торгов. Что стоит за подобным поворотом в оценке вреда от монополизма в экономике, какова предыстория и общий фон поправок и какие зарубежные примеры в этом плане для нас поучительны — в материале News.ru.
Информацию о возможном смягчении наказания причастным к подобным объединениям огласил начальник управления по борьбе с картелями службы Андрей Тенишев. По словам чиновника, сотрудники ФАС при выработке новой редакции законодательных предложений тесно взаимодействовали с правительством Москвы.
Своё несогласие с первоначальными изменениями высказывал и мэр столицы Сергей Собянин. В числе явных издержек предлагавшихся мер градоначальник назвал всевозможные неоправданные риски для инвестиционного климата, появление у правоохранителей дополнительных поводов к необоснованному преследованию (теперь уже с угрозой тюремного заключения) бизнесменов.
Однако позиция ФАС по вопросу наказания за картели буквально несколько дней назад была иной, — так, в середине октября глава службы Игорь Артемьев заявлял, что надеется на появление документа, который закреплял бы усиление мер против синдикатов. Замглавы ведомства Андрей Цариковский уточнил, что составлены соответствующие изменения в Уголовный кодекс РФ и КоАП, а также в закон «О защите конкуренции».
«Суровый» проект предусматривал санкции по пяти частям статьи 178 УК РФ. Так, за картель на товарном рынке инициировалось до четырёх лет лишения свободы, за сговор на торгах и за сговор с заказчиком последних — до пяти. Если это совершено с отягчающими обстоятельствами (когда картель организовали акционеры, члены совета директоров, других коллегиальных органов) или же за сговором последовал особо крупный ущерб — до шести лет лишения свободы. Если же картель организован с насилием или с угрозой его применения — до семи лет тюрьмы.
Одним из наиболее резонансных расследований антимонопольщиков по разоблачению картельеров стало дело 2013 года в отношении «Группы компаний «Русское море» RSEA и семи других рыбных компаний в рамках уже имевшегося на тот момент дела о поставках норвежской рыбы в Россию.
Годом раньше ФАС выявила нарушение антимонопольного законодательства со стороны ЗАО «РОСТА» и фирмы «ЦВ Протек», участвовавших в торгах по закупке лекарственных средств по программе «7 нозологий» для Минздравсоцразвития РФ. Компании пошли на антиконкурентное соглашение, которое привело к поддержанию цен в ходе аукционов.
В мае того же года Федеральная антимонопольная служба квалифицировала участников торгов, проходивших в июле 2009 года, на поставку продовольственных товаров для нужд Минобороны, ФСО, МВД как виновных в сговоре с целью поддержания цен на максимально высоком уровне. Тогда государство закупило у поставщиков 845,92 тонны мясных изделий в денежном выражении в пределах 150 млн рублей. ФАС выявила, что в синдикат были вовлечены 20 компаний, в том числе крупнейшие российские производители мясной продукции.
История с противодействием картельным заговорам на Западе насчитывает многие десятки лет, — например, в США уже в конце XIX — начале ХХ веков появились эффективные законодательные механизмы (закон Шермана 1890 года; закон Клейтона, закон о Федеральной торговой комиссии 1914 года). В результате те же Соединённые Штаты имеют богатый опыт борьбы с монополиями с достаточно гибким к нестандартным ситуациям инструментарием.
Есть и те в западном обществе, кто утверждает, что картелей как таковых не существует. Один из ярких пропагандистов данной теории — известный австрийский учёный, идеолог либерализма в экономике Хайек, который неоднократно заявлял, путая все карты левых и правых, консерваторов и социалистов, что как таковой проблемы вообще не существует. Концепция Хайека такова, что сверхвысокие картельные или монопольные цены транслируют верные сигналы другим экономическим агентам. И в результате (но не сразу) выигрывает вся экономика в целом — из-за высоких картельных или монопольных цен данные отрасли становятся суперпривлекательными для других игроков. Примеры тому — бурное развитие автомобильных грузовых перевозок и сокращение доли рынка железных дорог; резкий рост доли рынка услуг мобильной связи в ущерб фиксированной; бум интернет-медиа и стагнирование «старых», бумажных газет и журналов.
Со взглядами Хайека перекликается и развиваемая Вирджинской школой теория общественного выбора (Public Choice). Согласно ей, тот или иной государственный регулирующий орган имеет куда больше шансов попасть в сговор с картелями и монополиями, чем их нормально контролировать.
Научный руководитель Института проблем глобализации, доктор экономических наук Михаил Делягин в комментарии поправок Федеральной антимонопольной службы отметил недостаточную работу государства по предупреждению монополизма в экономике, в результате чего мы видим чудовищный рост цен и тарифов практически во всех сферах, а с другой стороны — низкое качество товаров и услуг. И на этом фоне, на взгляд экономиста, снижение ответственности за создание и использование монопольного положения абсолютно недопустимо.
Это в принципе из того же логического ряда, когда так называемый гуманизм по отношению к преступникам оборачивается по сути зверством по отношению к их жертвам.
Тем более, по наблюдению Делягина, наглядна явная непоследовательность в таком серьёзнейшем вопросе, как меры против картелей, со стороны нынешнего главы ФАС Игоря Артемьева: «не будем забывать, в прошлом активного деятеля партии „Яблоко“, сторонника либерального лагеря в нынешнем правительстве Дмитрия Медведева».
Эксперт рассматривает картель как достаточно грубую форму монополизма, но его наличие достаточно трудно доказать — и во многом ещё и по той причине, что получение выгод от него в реальной жизни осуществляется злоумышленниками так элегантно, что порой не представляют себе те, кто декларирует борьбу с монополизмом.
Ведь никому же сегодня не придёт в голову обвинять крупнейшие торговые сети в том, что они заключают между собой картельные сговоры, — говорит Делягин. — То есть они, собственно, эти сговоры не заключают, а просто смотрят друг на друга и по умолчанию чудовищно завышают цены, которые по оценкам ряда производителей достигают десятков процентов, а иногда — и в кратных пропорциях. Тем более статистика подобного рода правонарушений отсутствует, я подозреваю. Либо, если она числится в каких-то отчётах, то явно не отражает истинного положения дел.
Он также привёл в пример Ли Якокку, скончавшегося в июле этого года в 95-летнем возрасте, бывшего главу компании «Крайслер», который в своих мемуарах признавался, что не мог сыграть даже в теннис с руководителем конкурирующей фирмы, потому что это было бы для него концом жизни, — он никогда не смог бы доказать, что они во время игры не заключают между собой сделки по сохранению монополизма в своей отрасли.
То есть на Западе монополист находится в положении оправдывающегося; у нас, наоборот, в положении оправдывающегося находится всё общество, которое эти монополисты грабят. И этот глумливый грабёж мы видим каждый день, когда энергетики и коммунальщики рассказывают, что у них всё по-честному и они ни одного лишнего рубля с нас не берут, — заключил эксперт.
