Многие российские проекты типа YotaPhone, «Ё-мобиль», Marussia Motors, поисковик «Спутник» и другие были весьма любопытны и амбициозны, но объединяет их одно — все они потерпели крах. О них так много говорили, включая первых лиц страны, но в итоге ничего не вышло, несмотря на немалые инвестиции. В чём же кроются ключевые причины неудач подобных разработок? В этих вопросах разбирался News.ru.
Как правило, в качестве причин отсутствия в России инновационного роста называют высокую коррупцию, непрозрачность законодательной отрасли, недостаток должной защиты авторских прав. Все эти сложности в той или иной степени присутствуют и по сей день, однако это является следствием глобальной преграды, которая традиционно препятствует развитию инновационного сектора, — экспорта энергоресурсов.
По мнению директора Академии управления финансами и инвестициями Арсения Дадашева, сейчас все усилия и инвестиции направляются в сторону надёжной и приносящей быструю отдачу сырьевой отрасли, тогда как развивать технологии в других отраслях слишком рискованно.
Если бы не санкции, то отечественные нефтяные компании всё также полностью зависели бы от импортного оборудования, в то время как сейчас они рапортуют об импортозамещении.
Санкции — замечательная возможность формировать инновационные проекты. Появились барьеры, препятствующие проникновению зарубежных технологий, а цены на сырьё, тормозившие развитие в ненефтегазовых отраслях, наконец снизились. Тем не менее ощутимого прогресса, считает он, не наблюдается, а капитал утекает из страны и активно вкладывается в зарубежные активы. В подавляющем большинстве отраслей присутствует олигополия: крупные игроки распределили основные сферы влияния и пресекают любую конкуренцию за счёт контроля за ценами и сырьевой базой. Правительству, уверен Дадашев, необходимо максимально облегчить открытие малых и средних предприятий: помимо создания рабочих мест и дополнительных денег в бюджет, это обеспечит усиление конкуренции в отраслях и вызовет цепочку изменений, которая приведёт к росту спроса на инновации.
«Ё-мобиль» и планшеты для школьников — это всё фикция, создаваемая ради пиара и набора политических очков. Натужные попытки изобразить активность чиновников, которые совершенно не понимают сути происходящего и не видят смысла в собственных действиях, — сказал эксперт.
Тогда как энтузиасты, способные не только создать, но имеющие мотивацию и должные компетенции для дальнейшего развития бизнеса, вынуждены выживать в условиях высоких налогов и административных преград.
В свою очередь шеф-аналитик TeleTrade Пётр Пушкарёв считает, что в некоей выигрышной позиции в списке амбициозных российских идей оказался проект Marussia Motors. Да, никакого серийного производства спорткаров не состоялось, а команда обанкротилась. Однако разработка знаменитой люксовой машины Aurus, родоначальницы семейства автомобилей высшего президентского представительского класса, началась в институте НАМИ в рамках проекта «Кортеж», который создавался при активном участии «Маруси Инжиниринг», подразделения группы компаний Marussiа.
Мы видим, как на Aurus выстраиваются в очередь иностранные заказы: многие влиятельные люди хотят «такую же машину, как у Путина». И возможно, что этот достойный текущий результат существенно отличается вообще от всех первоначально заявленных планов, а идея более-менее массового качественного народного внедорожника обрела опять-таки форму штучной супердорогой элитной марки. Но кто знает, промежуточную или окончательную? Может быть, ещё не вечер.
Однако сама тенденция, что почти каждая прогремевшая на каком-то отрезке времени «бизнес-карета» превращается у нас чуть позже в «тыкву», просматривается слишком очевидно. И, говорит Пушкарёв, думается, что проблема здесь в одной странной русской привычке — ставить телегу и саму потребность куда-то далеко и быстро ехать изначально впереди и реальных возможностей лошади, и вообще наличия как таковой этой лошадки, а также того места, куда ты хочешь в итоге приехать.
Помимо этого, уверен аналитик, мешает ещё одна приобретённая за последние годы привычка — начинать пускать пыль в глаза, добиваясь финансирования уже сразу на этапе, когда сам ты в свой проект сильно веришь и заражаешь своим энтузиазмом других, но реально ещё толком не продумал многих важных деталей. В частности, зачем такой проект может понадобиться в самом что ни на есть утилитарном, сугубо потребительском смысле этого понятия.
Ну каким школьникам сдались те же отечественные электронные учебники-планшеты с крайне ограниченным и специфическим функционалом, который, по всей видимости, окажется не пригоден больше ни на что за пределами учебных классов? Взрослые и так уже не знают, как бы переключить внимание своих детей с экрана личного смартфона на что-нибудь реально осязаемое, пускай хотя бы на бумажную книгу-учебник и на тетрадь с ручкой, — задаётся вопросом Пушкарёв.
А тут для них ещё один гаджет от Ростеха создаётся, по цене никак не меньше 20–30 тысяч рублей. И ясно, что родителей за него заплатить никогда не заставишь, а раздавать такой учебный планшет бесплатно в масштабах государства обошлось бы в сотни миллиардов рублей, при том, что на закупку из бюджета обычных учебников сейчас выделяются суммы менее 10 млрд рублей в год. Но почему-то на явную тупиковость проекта обратили внимание только уже в процессе его реализации и пробного внедрения.
В том же духе, напоминает Пушкарёв, история и со знаменитой «бесконечной флешкой», которая, в отличие от обычной, оказалась не способна работать без подключения к Интернету, а значит, превращается в обычный электронный ключ или пароль к облаку. Беда во всех этих случаях — в отсутствии внятного портрета конечного потребителя, который будет готов выложить за любой из перечисленных продуктов свои кровные сбережения.
Чтобы проект имел шанс «выстрелить», у его творцов как минимум должно быть чёткое и верное целеполагание: в виде понимания аудитории, которую твой проект заинтересует, — на другом конце «тоннеля» должен обязательно быть потребитель, который готов за такой продукт заплатить.
Схожую идею разделяет и основатель IT-компании XCritical и международного IT-колледжа DevEducation Яков Лившиц. По его мнению, как правило, отечественные разработки — хорошо пропиаренные, часто носящие характер потёмкинских деревень. Технически они, конечно, осуществимы, но любой жизнеспособный проект должен реализовываться в рыночных условиях, а не в тепличной обстановке «парадного образца».
Финансирования инновационных идей в рамках рынка в России, к сожалению, нет. Венчур почти отсутствует. Пенсионные фонды так и не стали главными источниками инвестиций. А окологосударственный венчур — это лишь витрина, — заявил Лившиц.
